— Есть такое дело. Аслана. Помнишь такого?
— Не тот, что из Калининой бригады?
— Он самый и между прочим уже шестой труп в Калининой банде. Кто-то их выкашивает.
— Вася, чай или кофе?
— Чай, Леночка.
— С молоком?
— С молоком — кивнул ей муж.
— С кем ты там?
— С супругой.
— Не болеет?
— Слава богу, пока нет, Надюшка вот температурит.
Пять минут спустя добрившись и домывшись Ушатов, чаевал, нагоняя себе аппетит натюрмортом над столом.
— Где хоть взял-то это чудо искусства?
— Не нравится что ли? Вьялов подарил.
— А он где взял?
— Нарисовал.
— Сам?
— А кто же еще.
— Часы тоже, поди, кто-нибудь подарил?
Григорич посмотрел на бело-золотистый нарядный циферблат «Ориента»: «Шесть сорок пять», — отметил про себя.
— Почему думаешь, что это подарок?
— Спишь в них и моешься, — пошутила жена, — а где, кстати, теперь Грознов трудится?
— В артели старательской. «Ключи» — название такое слышала?
— Это вот на бутылках с пивом, что он тебе привозит, «Ключи» написано.
— Точно.
— А кем он там?
— Начальник службы безопасности.
— Прилично, наверное, заколачивает.
— Не завидуй, тянет его в КГБ, назад тянет, понимаешь. Не нужны Сереге деньги, ни легкие, ни тяжелые. Работа нужна по душе, вот и все.
Во входную дверь не позвонили, а осторожно, чтобы не разбудить детей, постучали.
— Открой, Леночка, Нагибин, поди.
ГБэшники одевают форму только тогда, когда дежурят по управлению, все остальное время она пылится у них по шкафам. На прошлой неделе Нагибин получил майора, а сегодня как раз дежурил по Управе и с удовольствием нацепил новенькие погоны с двумя васильковыми просветами. Жена Ушатова Нагибина еще не знала, того совсем недавно перевели с другого отдела заместителем к ее мужу, и поэтому с ней Андрей поздоровался официально.
— Здравствуйте, Елена Юрьевна.
— Здравствуйте, проходите.
— Спасибо, некогда — отказался он — передайте, пожалуйста, Василию Григорьевичу, что я его жду в машине.
— Хорошо.
Поскрипывая надраенными до зеркального блеска хромачами, Нагибин ушел.
С суда до четверки добрались в восьмом часу вечера и после обычного плотного шмона, бригаду Святого развели по камерам. Устал сегодня Олег глухо и, едва скинув ботинки, прямо в куртке и шапке завалился на шконку. Сэва ставил чайник, Кореш, жуя кусок вчерашнего хлеба, залистал журнал, который ему сегодня притащила мисс-суда. («Натаха Королева» — такое прозвище получила его и Сэвина адвокатша). Вслух такое не говорится, да, наверное, и не пишется, но Святому все больше и больше нравилась прокурорша. Не та, что со сладкой фамилией, а другая. Строгая, но не занозистая и будет она скоро просить ему вышку, но все равно, до самой смерти останется в памяти его симпатичная прокурорша.
Зашумели на коридоре, забряцали блокировкой и стало слышно, как кто-то тяжко отдуваясь, прет мешки.
— Чайник ставьте — в выбитую стекляшку глазка произнес знакомый голос Ушатова, — гостинцев вам привез.
Сегодня в суде толкая речь, Ловец поведал всем, что у правоохранительных органов имеются специальные счета, с которых они подкармливают тех, кто с ними сотрудничает.
Олег сел на шконке. Расстегнул на куртке молнию и бросил на вешалку шапку.
— Здорово, Григорич, — протянул он ему руку, — подарки с секретных спецсчетов?
Ушатов и вошедшие за ним Кунников и Нагибин рассмеялись.
— Это Шульгин с Сизовым вам отправили — в это время они работали в службе безопасности продтоваров Чите.
— Слушай, Олег, откуда интересно, Ловец взял, что у нас спецсчета есть?
— Знает, наверное, раз говорит.
— Да брось ты.
— Чо брось-то. Сидит в тюрьме, и вдруг его по видику кажут с женой рядом и дочкой на руках. Показаний не дает, а домой на день рождения вы его вывезли. Вот я ведь даю показания, свозили бы меня до хаты — попросил Святой и выдернул из розетки штепсель электрочайника.
— Шучу, мужики, шучу.
Шульгин с Сизовым отправили коробку индийского чая, по коробке тушенки и сгущенки. Супруга Краева — бумажный пакет мороженых пельменей, жена Ушатова — домашних булочек.
— А это от меня — Нагибин из того же мешка извлек три литровых банки варенья, на каждой была наклейка из белого пластыря, на которой синей пастой детской рукой было старательно выведено “голубика”, “черника”, “моховка”.
— Андрей, ты сам варенье варил?
Тот то ли удивленно, то ли шутливо дыбанул на Олега.
— У тебя с башкой как, все путем?
— Вот видишь, супруга варганила, а ты ее труд себе присваиваешь, не стыдно?