Бук с сожалением посмотрел на оставшуюся горстку орехов и попросил Бориску сохранить их до того часа, когда настанет ужин.
— Спрячь, — сказал он, — а то я не вытерплю и объемся.
Бориска ссыпал орехи в карман. Потом папа и мама сели на диван, Бориска забрался в кресло, а Бук прыгнул к нему на колени — поближе к другу и орехам…
Бук рассказывает
— Значит, так… — сказал Бук, припоминая. Он хотел, чтобы рассказ его был понятен с самого начала. — Значит, так… — повторил он. — В тот вечер я, Машенька и Сорока простились с Бориской. Он пошел домой, а мы задержались около коряжистого дерева, чтобы помочь Бориске, если кто-то вздумает напасть на него.
Мы стояли и слушали, как Бориска шагает по тропинке. И Первая Вечерняя Звезда отражалась в реке и тоже слушала Борискины шаги.
Потом мы услышали, как залаяла собака и Бориска подразнил ее.
Машенька сказала:
— Бориска благополучно дошел до деревни. Теперь на пего никто не нападет, а собак он не боится. Значит, и мы спокойно можем отправляться спать.
И она пошла к берлоге. А я и Сорока — остались.
Долго нам пришлось искать сухое место. В лесу было так сыро, что нигде, ну решительно нигде нельзя было удобно переночевать.
Вот мы и слонялись по ночному лесу, пока не натолкнулись на старое воронье гнездо. Оно оказалось дырявым и жестким, но у нас уже не было сил искать что-то лучшее.
Кое-как мы дотерпели в этом гнезде до раннего утра, а утром отправились досыпать к Машеньке в берлогу. Там нас разморило и мы проспали до самого обеда.
Пообедав, Сорока полетела к Бориске и быстренько вернулась.
— На даче никого нет, — сказала она. — Дверь на замке, и у меня осталось такое впечатление, будто все уехали насовсем.
— Глупости, — ответила Машенька, — просто ты проспала то время, когда обещала Бориске прилететь. Не мог же он ждать тебя целый день. Ушел, наверное, куда-нибудь с родителями. Надо слетать к нему вечером.
Вечером Сорока слетала еще раз. Вернулась уже в полной темноте.
— Никого нет на даче, — подтвердила она. — Сейчас я догадалась спросить рябину, почему вдруг на даче никого не стало. И рябина сказала мне, что все уехали еще утром. Бориска заболел. Его увезли в город лечить. Теперь мы с ним не встретимся до следующего лета. А вдруг он вообще больше никогда не вернется на дачу?
Тогда я сказал Машеньке и Сороке:
— Конечно, очень грустно, что все так получилось. Но мне кажется, что когда Бориска хоть немного поправится, то обязательно найдет какой-нибудь способ сообщить нам о себе. Сороке надо почаще наведываться к даче.
— Я и сама бы сходила туда, — сказала Машенька, — если бы не деревенские собаки.
— Ладно, — согласилась Сорока. — Я постоянно буду дежурить в том районе. Даже могу построить себе гнездо на крыше Борискиной дачи. Боюсь только, что это удивит всю деревню и меня не оставят в покое.
— А потом… — Бук махнул горестно лапкой… — Потом все стало так плохо складываться, что и вспоминать не хочется.
— Все равно вспоминай, — потребовал Бориска. — Я уже чувствую: с Машенькой и Сорокой что-то случилось. Может, они заболели и нужна наша помощь?
— Да… — подтвердил папа, снимая и вновь надевая очки, — мы сделаем все возможное.
— Успокойся, — сказала мама и ласково погладила Бука по спинке, — мы не оставим в беде твоих друзей.
— Не знаю, можно ли им помочь… — печально ответил Бук. — Ведь я долго не видел их. Сейчас, сейчас я все расскажу. Только надо немного успокоиться. Дайте мне, пожалуйста, несколько кедровых орешков для успокоения!
— …Значит, так, — продолжил он свой рассказ, закончив щелкать орешки и немного успокоившись. — Значит, так… Дождь лил несколько дней подряд, а потом наступило ясное утро. И в это утро Машенька сказала нам:
— Скоро придет сентябрь, а там недалек будет и тот день, когда я лягу спать до весны и крепко закрою дверь в берлогу. Неужели мы так ничего и не узнаем о Бориске? Слетай-ка, Сорока, да смотри не возвращайся без известий о нем!
Лучше бы Машенька не говорила ей «Не возвращайся!», потому что Сорока улетела, и сколько мы ни ждали, так и не возвратилась.
И тогда, на следующий день, я побежал в деревню узнать, что же с ней случилось.
Сначала, конечно, побывал на вашей даче: ведь Сорока должна была полететь именно туда.
Там я не нашел ничего нового. На двери висел все тот же замок, никаких следов Сороки не было видно.
Пришлось прогуляться к сельскому клубу — Сорока любила иногда сидеть на его крыше.
Я осмотрел все вокруг и хотел уже бежать назад, когда увидел двух мальчишек и спрятался под ступеньку крыльца.
Они прошли совсем рядом со мной и один спросил другого:
— Как та сорока, не подохла еще?
И другой, белобрысый такой, ответил:
— Очухалась. У нее всего-то крыло перебито. А скажи, ловко я срезал ее из рогатки? Сейчас она у меня в курятнике сидит. Я ее на всякий случай еще и за ногу привязал, чтобы не убежала.
— А зачем она тебе?
— Может, сменяю на что-нибудь, а может, чучело сделаю.
— Ах он, негодник! — воскликнул папа.
Бориска промолчал, лишь крепко сжал кулаки, а мама тяжело вздохнула.
— Конечно, негодник! — ответил папе Бук, — Но — слушайте, что было дальше.
Около магазина они разошлись. Тот, что почернее, пошел дальше, а Белобрысый зашел в магазин.
Я подождал, пока Белобрысый выйдет, и побежал за ним, прижимаясь к заборам. Надо же мне было узнать, в каком доме он живет!
— Ты очень рисковал, — сказал Бориска. — Ведь на тебя могли напасть собаки.
— Конечно, рисковал, — согласился Бук. — Но что мне было делать? Ты на моем месте поступил бы точно так.
— Да, — согласился Бориска. — Я поступил бы только так. Чем же все это кончилось?
— Кончилось все благополучно для меня. Я выследил мальчишку, узнал, где курятник. Он стоит за домом, не слишком далеко от леса, и я подумал, что ночью мы с Машенькой сможем освободить Сороку. Сначала я пролезу в курятник и перегрызу веревку. А потом, если не найдется подходящей дыры, в которую Сорока могла бы вылезти, Машенька просто сломает дверь.
Так я думал, выследив Белобрысого и возвращаясь к Машеньке… Так все и получилось бы в самую ближайшую ночь, если бы новое страшное событие не нарушило мои планы…
— Какое странное стечение обстоятельств, — сказала мама, — Бориска заболел, и на вас свалились несчастья.
— Да, — согласился Бук, — все получилось так плохо, что хуже редко бывает. Но я думаю… мне кажется, что и я виноват… Я слишком задумался о спасении Сороки и забыл про осторожность, сворачивая на тропинку, которая вела к берлоге.
— Почему вела?.. — вскрикнул Бориска. — Значит, теперь берлоги уже нет?..
— Теперь ее уже нет, — грустно подтвердил Бук.
— А Машенька? Да говори же скорее!
— А Машенька, если ничего больше не случилось с ней, наверное, еще есть.
— Где, где она?..
— Дай Буку рассказать все до конца, — перебил Бориску папа. — Своими вопросами ты только мешаешь ему.
— Правильно, ты только мешаешь мне своими лишними вопросами. Значит, так… — продолжал Бук. — Я забыл про осторожность и не обратил внимания, как подозрительно сзади треснули сучья. Это было совсем недалеко от того места, где начиналась тропинка.
Наверное, я навел охотников на тайный путь к берлоге. Они, крадучись, шли за мной. Эх, если бы я догадался тогда оглянуться! Стоило мне свернуть, как они пошли бы за мной и провалились в болото.