— Косыгин, — прошептал Михеев и покосился на портрет Ленина.
— Да, — подтвердил Дорошин. — Все уже определилось. Едет.
— Честно говоря, — произнес Михеев с таким видом, словно понятие «честность» было изобретено только что, и притом им самим, — честно говоря, ничего хорошего от этого визита я не жду.
— Не вижу оснований для подобного мнения, Василий Игнатович, — отрезал Дорошин. — Почему вы так пессимистически смотрите на визит Председателя Совета Министров?
Михеев насупился.
— Вы так говорите просто в силу ваших приятельских отношений с Буровым. Но вам необходимо посмотреть правде в глаза.
— Даже так? — протянул Дорошин. — Ну, и какова она, по-вашему, эта «правда»?
— Правда в том, что в управлении — форменный бардак, — отрезал Михеев. — Не станете же вы отрицать это?
Дорошин молчал, позволяя ему высказаться до конца.
— План не выполняется, — сказал Михеев. — Дисциплины нет. Они… — Он произнес «они», подразумевая нефтяников, и при этом скривил губы. Точно барин, говорящий о мужиках, подумал Дорошин. — Они чувствуют себя абсолютно безнаказанными…
«Точно, ходил куда-то налаживать дисциплину, поднимать идеологический уровень и был послан куда подальше», — расшифровывал Дорошин.
— Играют в карты! — подогревал праведный гнев Михеев. — Читают что попало!
«Ага, Дюма у кого-нибудь видел… или еще кого-то там, буржуазного… Ах, Маша!..» — думал Дорошин. Его почти забавляла ярость заместителя.
— И вообще, — заключил Михеев, — позволяют себе… такое!..
Дорошин с трудом сдержал улыбку. Интересно, кто позволил себе «такое» по отношению к «освобожденному» заму? Васька Болото? Или, упаси боже, сам Векавищев? Тот может…
— Даже любопытно, Василий Игнатович, какие у вас будут предложения, — вкрадчивым тоном осведомился Дорошин.
Михеев подался вперед. Ага, дождался звездного часа! Ну, говори, говори, голубчик!..
— Нам следует написать подробную докладную в обком партии, — отчетливо, хотя очень тихо, проговорил Михеев. — И сделать это сегодня же.
— И о чем пойдет речь в этой докладной? — поинтересовался Дорошин, видя, что собеседник ждет поощрения.
— Мы напишем правду, — сказал Михеев и расслабился. — Этого будет достаточно, чтобы обезопасить себя на то время, когда в управлении будут лететь головы.
— Откуда такая уверенность — насчет «голов»? — спросил Дорошин.
— По-вашему, после визита Косыгина нам всем здесь раздадут премиальные? — воскликнул Михеев.
Было очевидно, что он продумал стратегию на несколько ходов вперед. Одна ошибка: Михеев заранее подготовился к провалу. Он не учел самого невероятного: успеха. И напрасно, очень напрасно. Потому что, имея дело с такими людьми, как Буров, Векавищев, да и другие, нельзя недооценивать возможность успеха. Трудолюбие, талант… Всего этого имеется в избытке. Но имеется и нечто более важное: одержимость. Одержимость нефтью. Таким, как Михеев, даже трудно представить себе, что это за чувство.
Между тем чувство это реально и, более того, оно обладает способностью преображать человека и мир вокруг него. Безумцы в штате Техас продавали последние штаны, покупая технику. Они сходили с ума на своих скважинах. А потом, когда все уже отказывались отпускать им в долг и при их появлении крутили пальцем у виска, они добирались до нефти и сказочно богатели.
Советский человек, разумеется, не может быть одержим желанием разбогатеть. Но нефть — это нечто большее, чем просто богатство, «черное золото». Некоторые ученые всерьез считают; что она живая. Дорошин читал большую статью — целый «подвал» в газете «Труд» — на эту тему.
— Почему вы считаете, Василий Игнатович, что визит Косыгина будет для нас каким-то роковым поворотным моментом?
— Потому что до самого верха дойдет, что здесь, в Каменногорском управлении, вся работа развалилась… катастрофическое положение дел станет известно в Москве. И известно не по вашим с Буровым докладам, которые — не спорьте! — приукрашивают действительность, нет, Косыгин увидит это своими глазами… И что, после такого вы рассчитываете на…
— Люди работают на износ, — резко перебил Дорошин. — Косыгин это увидит. Он не слепой. Люди живут как во время войны — в землянках! Фактически! И Косыгин увидит и это.
— Да, на износ, — медленно повторил Михеев, — только результата нет. Причина? Плохое руководство. Я ничего не имею против Бурова лично, но…
— Послушайте, Василий Игнатович, — не выдержал Дорошин, — вы поражаете меня в самое сердце!.. Откуда в вас, в молодом человеке, столько чинопочитания? Можно подумать, Косыгин — какой-то недосягаемый господин, хозяин… «Вот приедет барин!» Прежде чем стать Председателем Совета Министров, Алексей Николаевич работал на производстве… был директором фабрики в Ленинграде… Вы биографии членов Политбюро изучали? Поизучайте на досуге, полезное чтение! Уж кто-кто, а Алексей Николаевич не понаслышке знает, как сложно начинать работу с нулевого цикла. И вообще, товарищ Михеев, вы бы почаще выходили из кабинета…