— А ты уж и не помнишь, что позавчера учили? — засмеялся Векавищев. — Быстро же из твоей головы знания улетучились.
— Ну па-апка… — протянул мальчик.
— Ладно, — согласился Векавищев. — Будет мороженое. Одна порция. Чтоб не обидно. Это раз. И второе: сегодня будешь повторять математику. Еще одна тройка — и в воскресенье в кино не пойдем.
Братья глянули на троечника так свирепо, что тот жалобно шмыгнул.
— Не будет троек, — обещал он.
Степан вдруг почувствовал, что мать рядом с ним как-то странно напряглась, глаза у нее потемнели, расширились. Она не отрываясь глядела на Векавищева и трех мальчишек. У нее даже губы побледнели.
— Кто это? — спросила она сына дрогнувшим голосом.
— Ты о ком? — удивился Степан.
Она показала на Векавищева.
Степан заулыбался.
— Это Андрей Иванович, буровой мастер, — сказал он. — Очень хороший человек, мама! Он мне однажды жизнь спас. Знаешь?
— Нет, — глухо отозвалась Алина. Она все еще смотрела на Векавищева. — Как это случилось?
— Ну, несколько лет назад… Меня тогда местные хулиганы избили… За Варьку, кстати… Не хотели, чтоб я с ней гулял. Я не писал тебе, расстраивать не хотел, — прибавил он с виноватым видом, — но теперь уж что!.. Теперь все мои постыдные тайны выходят наружу. Сразу прощенье за все прошу. Семь бед — один ответ… В общем, я лежал, помирал, они меня ногами били — мне потом в больнице рассказали. А Андрей Иванович один на них набросился с поленом, разогнал… Это мне тоже потом в больнице рассказали. Вот он какой человек. И бурильщик — самый лучший! Все время на доске почета висит.
— Кто бы сомневался, — пробормотала Алина.
— Мама, его все уважают! А еще… Знаешь, чьи это дети?
Алина молча посмотрела на сына. В ее глазах стояли слезы. Степан подумал, что она распереживалась из-за той давней истории, когда его, Степана, чуть не убили. «Бедная мама», — подумал он.
— Мам, со мной все в порядке, — сказал он. — Это давно было.
— Что давно было? — переспросила Алина.
— Когда меня избили.
— Чьи это дети? — задала вопрос Алина.
— Думаешь, Андрея Ивановича родные? — Степан покачал головой. — Это дети Ильи Ильича Авдеева. Его с женой убили бандиты, представляешь? Им машина понадобилась, бандитам, они и застрелили двух человек… А дети остались сиротами. Андрей Иванович их усыновил. Всех троих. Его в комиссии спрашивают: мол, не хотите просто оформить опеку? Он говорит — нет, не хочу. Илья Ильич, говорит, был моим самым лучшим другом, и его дети не будут сиротами. Я буду им отцом.
— А мать? — спросила Алина.
— Что — мать? — не понял Степан.
— Мать у них есть?
— Ее же убили вместе с Ильей Ильичом, я тебе только что рассказывал…
— Непонятливый ты, Степка… Я спрашиваю, есть ли жена у Андрея Ивановича?
— А, это… Жена… Нет, Векавищев холостяк с головы до ног. Ни в какую не женится. Его уж знакомили-знакомили… А он хитрый такой! Ему очередную красавицу приведут…
— Как «приведут»? Что он — племенной бык, что ли?
Степан рассмеялся.
— Сравнения у тебя, мама!.. Хотя, конечно, похоже… В общем, как действуют… Пригласят Векавищева в ресторан якобы отметить чей-нибудь день рождения. Он охотно приходит. А там обязательно найдется одинокая привлекательная женщина. Она с ним знакомится. Слово за слово, идут танцевать. И тут-то Векавищев заводит разговорчик. Мол, как насчет семейной жизни? Та аж краской заливается. «Да, — говорит, — я очень уважаю семейную жизнь». — «А детей любите?» — «Ах, я очень люблю деточек…» И прямо льнет к нему. Он и говорит: «Вот и хорошо, что любите деточек, потому что у меня их трое». После этого всякие танцы прекращаются, и одинокая интересная женщина остаток вечера сидит обиженная.
— Откуда ты это знаешь, да еще с такими подробностями?
— Сам наблюдал пару раз…
— Как же он сам детей растит да еще работает? — беспокойно спросила Алина.
— Ему помогают, кто как может… Но в доме, конечно, беспорядок. Я бывал пару раз. У него там хуже, чем у меня было, пока Оксана уезжала…
— Ясно, — сказала Алина и замолчала, поджав губы.
— Мама, — не выдержал Степан, — почему тебя это так заинтересовало?
— Да просто так… — Алина едва заметно улыбнулась. — Ты про своего отца спрашивал, помнишь? — Она улыбнулась опять, грустно и нежно. Кивнула на Векавищева, облепленного детьми. — Вот твой отец, Степан. Он потому и не женился, что до сих пор женат…
Степан высвободился из руки матери.
— Мам, я… пойду, — попросил он. — Мне надо одному побыть. А ты…
— Хорошо, — кивнула Алина. — Иди, осмысли все случившееся. А я, пожалуй, и впрямь пойду поздороваюсь с Андреем Ивановичем. Давненько мы с ним не виделись.
Степан остался стоять, глядя, как мать быстрым, легким шагом нагоняет Векавищева. Она подошла, проговорила несколько слов. Андрей Иванович остановился, посмотрел на нее. Улыбнулся. Поздоровался с ней за руку. Дальше они пошли вместе. Вот и магазин. Всё, скрылись…
Степан направился в другую сторону. Все произошло слишком неожиданно. Отец, мать, жена… И кто теперь будет у них в доме главой семьи? Андрей Иванович, наверное… Но у него же своя семья, свои дети… Ладно, рановато об этом думать. Степан вдруг почувствовал облегчение оттого, что больше не был старшим.
Алина смотрела на веселую суету: Векавищев покупал мороженое. Мороженое было двух видов: сливочное и крем-брюле. Дети ежесекундно меняли решение, хотели то одно, то другое. В конце концов Векавищев, забыв свое педагогическое намерение наказать троечника, купил десять порций мороженого, по пять каждого вида. Вручил и Алине.
— Я не твой ребенок, — заметила она.
— Разве? — удивился Векавищев, откусывая от своей порции. — Прости, Алина, я что-то сбился со счета. Так сколько у меня детей?
— Четверо, — сказала Алина.
— Кто четвертый? Ты?
— Я пятый, — Алина улыбнулась. — Самый младший. И к тому же девочка. А четвертого ты хорошо знаешь, Андрей. Это Степка, мой сын.
— Твой сын…
— И твой, — добавила Алина. — Это для тебя новость, не так ли?
— Да, новость, — медленно протянул Андрей Иванович. — Новость, пожалуй…
— Он говорит, ты ему жизнь спас, — продолжала Алина.
— Он преувеличивает, — отмахнулся Векавищев. — А ты… Почему ты мне не сообщила?
— Потому что ты уехал от меня далеко-далеко, — ответила Алина. — Ты не писал мне писем, не звал с собой, не обещал вернуться. И я решила, что не нужна тебе. И я, и сын. Уж если жена для тебя оказалась обузой, то сын — тем более. Не хотела когда-нибудь услышать, что мы висим гирями на твоих ногах.
— Глупая ты! — засмеялся Векавищев. — И что это вы, московские, такие обидчивые? Столько времени мы с тобой потеряли! Столько времени, когда мы счастливы могли быть. Жизнь проходит быстро, Алина. И неизвестно, когда и как закончится. Вон Авдеевы-то… тебе уж рассказывали небось? Такие люди были, загляденье! Так любили друг друга! А Илья Ильич — он вообще был особенный человек. Все мог. Чудеса творил, можно сказать. Хоть кого спроси… А теперь нет их. Подвернулся на пути злой, глупый, жадный человек…
— Его поймали? — перебила Алина.
— Кого? Убийцу? Поймали. Обоих. Их двое было… Одному пожизненное, другому расстрел. Но Илью Ильича с Мартой этим ведь не вернуть… Я к чему, Алина, — снова повеселел Векавищев, — как ты ни брыкалась, а все по-моему вышло. Вот мы с тобой и в Сибири, в молодом городе, и сын наш с нами… все четверо сыновей…
— С чего ты взял, что я здесь останусь? — удивилась Алина.
— Конечно останешься! — сказал Векавищев весело. — Ну, может, не сразу… но обязательно останешься. Ты ведь моя жена. До сих пор. Не забыла?
— Не забыла, — тихо отозвалась Алина.
Показ мод был совместной затеей Ольги Дорошиной и Галины Буровой. Галина вплотную занялась разработкой новых моделей одежды. За основу взяла журналы, найденные у Марты, но многое добавила от себя. Ей хотелось реализоваться творчески. Доказать всем — и в первую очередь самой себе, — что не напрасно ездила она в Москву. Все эти раздумья о семейной жизни, о том, любит или не любит она Григория, хочет или не хочет с ним жить, — все ушло в прошлое, казалось теперь бессмысленным. А вот курсы кройки и шитья — это настоящее. Это для людей.