– Устала я, Васыль, – произнесла Уляна и снова замолчала.
Молчал и Лемиш.
– Лучше смерть в бою, чем вот такая жизнь в бесконечных бегах. У меня такое чувство, Васыль, что за нами как будто наблюдает невидимый нами глаз, как будто оттуда, с самого неба. И от этого глаза негде спрятаться. – Говоря это, Уляна вытянула руку высоко над головой, тыча указательным пальцем куда-то в небо.
– Ты просто устала, измучилась. Скоро мы встретимся с нашими друзьями на востоке и определим нашу дальнейшую жизнь. Я в ответе за тебя. Верю в нашу счастливую звезду.
– Да не об этом я, Васыль. Самое страшное это потерять веру в людей, а значит, и в дело наше. Вот что меня пугает. Все меньше и меньше остается с нами верных друзей. Народ запуган бесконечными акциями «безпеки». По всем селам ходят группы военных. Нас разыскивают. Помнишь, что рассказывала перед нашим уходом в бункер хозяйка хаты Ганна?
Лемиш молча кивнул. Уляна продолжала:
– Почти все село перетаскала «безпека» на допросы. Все о нас расспрашивают. Люди стали нас боятся. Я это кожей чувствую.
Лемиш вздохнул и тяжело поднялся с земли. Стемнело окончательно и можно было стоять, не рискуя быть обнаруженным посторонними со стороны. Он сумел за день отдохнуть и выспаться. «Не надо показывать Уляне, что мне, как и ей, тоже не очень-то хорошо. Что и меня мучает безызвестность будущего. Сейчас главное – сохранить уверенность в себе и зарядить этой уверенностью Уляну. Не хватало мне еще ее истерик», – думал Лемиш, сбегая по склону холма к тихо журчащему у его подножья родничку, ручеек которого через несколько метров исчезал в заросшем камышом и тиной маленьком болотце, которое весной и осенью разливалось, пробиваясь узкой водной дорожкой куда-то далеко-далеко за поля и холмы, высыхая к лету. Лемиш утолил давно мучившую его жажду и с полными флягами так же быстро поднялся к Уляне. Она ждала его наверху, стоя у куста, и делала гимнастические упражнения, разминая затекшее от долгого дневного лежания тело.
– Ты прости меня, Васылько, – тихо произнесла Уляна и прикоснулась рукой к его щеке. – Все-таки я баба, а не мужик. С нами такое бывает. Не обращай внимания. Я действительно очень устала, но все это уже прошло.
– Я тебя понимаю. Тебе тяжелее, чем мне. Женщине в подполье всегда труднее, и я благодарен судьбе, что послала мне тебя.
Они долго еще стояли у куста ракиты, тесно прижавшись друг к другу и переговариваясь шепотом. Время от времени замолкали и внимательно вслушивались в ночь. Далеко за селом временами все еще глухо перекатывались раскаты грома и изредка вспыхивали синими стрелами молнии. Гроза проходила стороной. Над ними тоже было темное, покрытое сплошной облачностью небо. Отсутствие луны и звезд делало ночь еще более темной. Неожиданно упали первые капли начинающегося дождя и через несколько минут он забарабанил по накинутым на их плечи плащ-палаткам.
Дождь кончился так же неожиданно, как и начался. Посветлело. Сырость и прохлада проникали за одежду. Ноги устали, но ложиться на мокрую землю не хотелось. Внезапно в стороне от их лежки послышался какой-то звук, произведенный, вероятно, человеческой ногой, столкнувшейся с камнем или торчащим из земли корневищем. Они оба молча расстегнули кобуры пистолетов и извлекли свои «Вальтеры». Автомат в такой ситуации пока не годился – надо передергивать затвор, а это было бы слышно в ночной тишине и выдало бы их присутствие. Пистолеты же самовзводные и патрон всегда в патроннике. Снятие с предохранителя производится бесшумно. Они продолжали стоять и, казалось, слышали звуки шумно и часто работающих сердец. Шелест травы от чьих-то шагов послышался справа и туда же сразу вытянулись две руки с пистолетами. Оба знали, что идет человек и что это может быть только приведший их сюда вуйко или связной. Тем не менее они никогда не исключали поджидавшую их опасность. Шаги замерли и они услыхали такое знакомое цоканье языком: 2-1-2 и снова: 2-1-2. Лемиш отодвинулся на несколько метров от Уляны, так, на всякий случай, и ответил таким же цоканьем. И из ночи донесся громкий шепот:
– Друже провиднык, это вы?
Чумак, с которым они расстались осенью прошлого года, стоял перед ними живой и невредимый, держа в руках знакомый им автомат ППС. Субординация не позволяла всем им обняться и расцеловаться, как и подобало бы при таких случаях, как эта затянувшаяся встреча. Но по тому свистящему шепоту, которым Лемиш расспрашивал Чумака о новостях с востока, и по вопросам, которые задавала Уляна, перебивая мужа, было понятно, что радости от этой встречи нет границ. Все в них ликовало. И от прихода связного, и от той информации, что он успел передать у этого так надоевшего им куста ракиты, и от того, что все наконец-то закончилось благополучно, и от завершения той длительной операции по переходу на восток, которую они начали планировать более года назад.