В конце 40-х Лемиш написал свою знаменитую и сильно действовавшую на умы людей в пропагандистском плане брошюру «Колхозное рабство». В ней на базе многочисленных и действительно имевших место примеров делалась попытка развенчать ленинскую идею социалистической кооперации сельского хозяйства в том виде, в котором она была известна западноукраинскому крестьянству. Пьянство, мздоимство, произвол местных руководителей, расхищение колхозной и социалистической собственности – все это убедительно подавалось автором, вызывая отрицательное отношение к колхозно-кооперативному строю, что серьезно тормозило колхозное строительство в западных областях Украины. Изъятие у населения этих брошюр считалось удачно проведенной операцией. Тем, у кого они обнаруживались, грозили серьезные последствия, а сами брошюры незамедлительно уничтожались.
Лемиш хорошо знал психологию западно-украинского крестьянина и удачно использовал это. В условиях безземелья, жесточайшей нищеты и невиданного национального угнетения крестьяне рассчитывали только на себя, свои силы, свое хозяйство, свою землю и верили только в нее – кормилицу. В силу тяжелых социально-политических условий сотни тысяч украинцев в XIX и в начале ХХ века покидали родные земли и выезжали за океан – в Канаду, США, Южную Америку, Австралию, спасаясь от верной гибели. Именно украинские крестьяне обогатили своим опытом и трудом земледелие этих стран. Знаменитая канадская и американская пшеница были получены не без участия украинских землепашцев…
Наконец, наши взгляды встретились. Я разочарованно продолжал смотреть на Лемиша, ожидая увидеть в глазах врага лютую ненависть, непреодолимую злобу. Вместо этого я увидел в его глазах обыкновенное человеческое любопытство, наверное, в связи с появлением нового лица.
Позже Лемиш мне говорил, что на него произвели впечатление моя молодость и энергия, любознательность и умение понравиться собеседнику…
Мы продолжали смотреть друг на друга и в наших глазах было явное любопытство. Я не выдержал первым.
– Ничего, что я открыл окно? Здесь мы здорово накурили. Насколько я знаю, вы не курите.
– Да, мне это мешает. В камере душновато, прогулки короткие. Я привык к простору, к лесному воздуху. В городе я чувствую себя хуже.
– Конечно, тюрьма – не дом родной, – я вруг заволновался и голос мой сделался хрипловатым. – Но у вас опыт тюремной жизни имеется. Уверен, что условия советской тюрьмы, и именно для вас, намного лучше польской и немецкой, – закончил я «тюремной» темой, давая тем самым понять, что мне известна биография Кука.
– А какая разница, тюрьма, она везде тюрьма. Тем, кто не прошел тюрьму никогда не понять сладость свободы, воли. Вы, я слышу, не украинец, или украинец, хорошо владеющий украинским языком, но родной язык ваш – русский?
– Да, я не украинец, – ответил я, стараясь внешне остаться невозмутимым, – я русский, но, мне кажется, достаточно хорошо владею украинским. Вам не нравится мой украинский, Василий Степанович?
Такая форма обращения понравилась Куку. Как пояснил мне позже Кук, это был первый сотрудник, назвавший его по имени-отчеству. Все, встречавшиеся с ним до этого дня, в том числе и начальство разных рангов, обращались к нему просто на «вы», не называя ни имени, ни тем более отчества.
– Нет, отчего же, вы хорошо владеете украинским, но если вам легче говорить на русском, можете разговаривать со мной на вашем родном языке.
– Мне доставляет удовольствие говорить с вами исключительно на украинском. Я люблю Украину, живущих здесь людей, люблю украинский язык, песни. Они звучат для меня как самые красивые и родные. Я считаю Украину своей родиной. А в общем-то, у нас у всех одна Родина – Советский Союз.
Кук с удивлением посмотрел на меня и, усмехнувшись, неожиданно произнес:
– Я думаю, что у коммунистов, тем более у чекистов тоже имеется родина, где они родились и выросли. Родина – в понимании национальной принадлежности человека. В конечном счете не только кровь матери и отца дают национальность. Главное, где человек родился и сформировался психически, какой язык у него родной, на каком языке он не только говорит, но и мыслит, какую культуру он всосал с молоком матери. Что из человеческих ценностей и культуры являются самым близким и родным. Вот там и родина.