– Закажи себе рясу или торжественные еврейские одеяния, в которых ходят верующие евреи, и отрасти себе пейсы, тебя точно тогда признают за своего. Неужели нельзя было подобрать для тебя что-то более подходящее?
– Да нет, – ответил я, – мне сказали, что это не только самый специфичный отдел, но и подбор в него идет особый. Вот что ты знаешь об униатах? А именно они, униаты, являются злейшими врагами советской власти, на них опираются бандеровцы. А у тебя-то что? Подумаешь – Управление 2-Н! Вот скоро добьют, да и без твоего участия – не успеешь, – всех бандитов в Западной Украине, и останешься ты, Вадим, без работы.
Так мы стояли и разговаривали, посмеиваясь друг над другом, и все же мне стало как-то не по себе…
Вадима Кулешова я знал еще по спецшколе ВВС. Он после 2-й роты (9-й класс) был отчислен по здоровью – у него появились головные боли после падения в спортзале и 10-й класс он заканчивал в обычной гражданской школе. Парень он был боевой, успел побывать на фронте. Черты не только красивого, но и мужественного лица Вадима всегда привлекали внимание женщин. Много лет спустя, когда мы работали вместе в Москве, я как-то обратил внимание, с каким восторгом смотрели женщины на этого высокого и ладного парня…
Вадим, прозванный в кругу близких друзей «птичкой-колоколой», продолжал дружески издеваться надо мной, всячески восхваляя свою новую службу.
– У нас в подразделении настоящая боевая работа. Мы готовим и осуществляем захват или ликвидацию оуновских бандитов, выкуривая их из бункеров, – чеканил он эти новые слова в таком сладком для молодого чекистского уха звучании – оуновцы, боевая работа, бункер, ликвидация, засады, захваты и т.п.
– Да ты же еще не был на работе, – удивленно возражал я, – ни с кем из сотрудников не разговаривал.
– Ничего подобного, – продолжал Вадим, – со мной уже дважды беседовали в кадрах в присутствии сотрудников Управления 2-Н. Я доволен предложением и уверен, что это самое интересное и важное подразделение. Не то что твое – «пятидесятники-трясуны» и всякая там уже отмирающая церковная дрянь. Смотри не попадись к «скопцам».
– Ну это ты загнул, Вадим, – отвечал я, – какие там «скопцы», мы с ними и без тебя справимся, если выявим такую секту. Работа в церковном отделе филигранная, тонкая, тут надо специфику знать. А что у тебя? Бедные селяне с обрезами? Да им давно уже конец. Ты же знаешь, о чем идет речь! О ликвидации остатков, понимаешь, остатков какого-то там оуновского подполья!..
Наконец, мы дождались своего времени и вошли в здание ОК, где в разных кабинетах потеряли друг друга на несколько дней…
В кадрах мне предложили отдохнуть положенные дни, а затем с сентября пойти на спецкурсы в школу контрразведки. Не хотелось мне идти учиться, только что отучился долгих пять лет, юрист. Я сказал кадровику, что хотел бы сразу без отдыха, приступить к работе. Я ожидал отрицательной реакции, но неожиданно мне ответили согласием. Тут же получил из рук кадровика удостоверение с фотографией пока что в штатском, в котором каллиграфическим почерком было выведено: «Помощник оперативного уполномоченного Санников Георгий Захарович» , а внизу мелкими печатными буквами стояло: «Владельцу удостоверения разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия» , что привело меня буквально в восторг. Я почувствовал себя намного значительнее, чем до этого момента. Оружие – пистолет системы ТТ с двумя обоймами патронов и кобурой БУ1 я получил через несколько дней из рук веселого старшего лейтенанта – начальника оружейного склада, и по рекомендации старших товарищей хранил его в выделенном сейфе до присвоения воинского звания «лейтенант» приказом заместителя министра Госбезопасности СССР Гоглидзе, расстрелянного год спустя как враг народа…
## 1 - БУ – бывшее в употреблении.
На работу уже официально по своей должности я попал после обеденного перерыва, то есть после 19.00. Дома, разумеется, ни слова о своей работе. Меня всего целиком окружала тайна, и это наполняло гордостью за то огромное доверие, которым, я в этом был уверен и никогда не сомневался многие годы, меня наделили партия и правительство…
Петр Кузнецов сидел, на том же месте и с той же набивной папиросой. Курил. Закурил и я.
– Поступаешь в мое распоряжение, – сказал Кузнецов и, наморщив лоб и сделав очередную затяжку, продолжал: – Сейчас я ознакомлю тебя с некоторыми схемами наших разработок, введу в курс дела по нескольким делам – формулярам, выделю тебе для ознакомления и чтения пару личных и рабочих дел нашей агентуры, и ты подойдешь к Евгению Семеновичу Курицыну часа через два, он будет к этому времени на месте, а сейчас он в городе.