Учёные отвечают: это древний, первобытный инстинкт, который возник, когда менялся климат Земли. Наступление холодов и нехватка корма погнали их предков с севера на юг — туда, где было тепло… Перелётный инстинкт возник на основе ещё более древнего инстинкта, того, который заставляет почти каждую птицу стремиться домой — к месту, где она вылупилась на свет.
Но тут возникает новый вопрос: «Как птицы находят дорогу?»
Ласточки, стрижи, журавли, гуси — летят днём. Утки, перепела, славки — путешествуют ночью. А золотая ржанка, которая гнездует в тундрах Сибири и Аляски, летит без отдыха и днём и ночью, 35-40 часов подряд, через Тихий Океан на Гавайские острова. И бекасы из Японии летят в Австралию. 5000 километров над океаном — единым махом!
Но всех отчаяннее полярная крачка. Когда в Арктике кончается лето, она срывается. Угадайте куда? Думаете, в дельту Волги, где зимуют очень многие птицы? Или в Африку? Нет, в Антарктиду! Хотя эти крачки и отдыхают по дороге, но за три месяца успевают отмахать 30000 километров! К тому времени, как в Антарктиде наступает лето, они уже там. Поживут на скалах ледяного континента дней 90 и снова в обратный путь, чтобы поспеть к лету в Арктику. Так и мотаются всю жизнь — от полюса к полюсу, как заводные, по 60 000 километров в год!
У разных стай свои собственные всегда одинаковые маршруты. И молодые птицы, даже те, которые отправляются в путь отдельно от старых, например, скворцы и кукушки, никогда не сбиваются. Как же они узнают дорогу?
Чтобы ответить на этот вопрос, учёные проделали с перелетными птицами тысячи самых невообразимых опытов. И недавно нашли ответ. Додумались выпустить стайку молодых славок в… планетарии. И начали менять над ними звездное небо. И вот, когда включали осеннее небо, обманутые славки летели на юго-запад, а когда включали весеннее, вся стайка, как по команде, поворачивала на северо-восток! Потом взяли скворцов. Они перелетают днём. Посадили их в специальную клетку, над которой по солнечной орбите перемещали большую яркую лампу. Только перемещали её не со скоростью солнца, а в одном опыте на несколько часов быстрее, в другом — медленнее. И когда этих скворцов выпустили на волю — под настоящее солнце, они уже не могли правильно определить направление. Они сбивались с пути вправо или влево, в зависимости от того, под какой лампой — ускоренной или замедленной — их тренировали. Так было неоспоримо доказано, что у птиц есть чувство времени и одни из них находят дорогу по звёздам, а другие по солнцу…
69. Песцы живут и в тундре на побережье Ледовитого океана, и за полярным кругом — на островах. Питаются птичками, зайцами, мышами, выброшенной на берег рыбой… А сами похожи на лисичек. Только рыжими они никогда не бывают. Зимой они белые или голубоватые, как снег или тени на снегу, а летом бурые — как камни, среди которых они прячутся.
70. В. К. АРСЕНЬЕВ
(1872-1930)
Владимир Клавдиевич Арсеньев был учёным, путешественником, писателем. Он не придумывал приключения для своих книг, а сам лично не раз попадал в такие положения, из которых, казалось, уже не было выхода. Всё, что написано в его книгах, было сперва страницами его путевых дневников и записных книжек. Они пропахли дымом лесных пожаров, растрёпаны ледяными ветрами горных круч, покрыты пятнами от дождя и снега, прожжены искрами походных костров, склеились от сосновой смолы…
Совсем ещё молодым царским офицером прибыл Владимир Арсеньев на Дальний Восток «для прохождения службы». Но когда он увидел удивительную, похожую на джунгли уссурийскую тайгу, в которой самым причудливым образом перемешалась природа Юга и Севера, он понял — «прохождение службы» в этом краю продлится всю его жизнь. Другого такого места не было больше нигде на свете!.. Гигантские вечнозеленые кедры и корабельные сосны высились над пробковыми деревьями и зарослями бамбука. Плети дикого винограда оплетали замшелые лапы елей. Тропические лианы перекидывались с хвойных великанов — пихт и лиственниц — на ветви белоствольных русских берёз… Следы бурых медведей и рыжих лисиц-огнёвок, отчётливо отпечатанные на снегу, внезапно пересекались громадными следами уссурийского тигра. В кустах орешника хрюкали дикие кабаны. Пушистый енот спасался на дереве от голодного волка. А у водопоев собирались стада пятнистых оленей…
Но ещё сильнее, чем удивительная красота природы, молодого топографа поразила страшная нищета и бесправие туземных племён, населяющих этот богатый первобытный край. Отважные таёжные следопыты — удэгейцы, орочи, нанайцы, гольды — умирали от болезней и голода. Китайские и русские купцы пробирались к ним в тайгу, спаивали их спиртом и за бесценок отнимали драгоценные шкурки соболей и черно-бурых лисиц.