Кошмарик то и дело намекал на необходимость более продолжительного отдыха, да Сумрак и сам осознавал ее, но обстоятельства не позволяли расслабляться. На станции оставалось менее сотни тварей, и это, считая, всю разрозненную мелочь, а взрослых уже и четырех десятков не набиралось. И, вроде бы, сущие пустяки, по сравнению с количеством перебитой дичи, однако… В числе этих нескольких десятков была Матка, было четыре здоровенных злющих Стража и непонятно, как настроенный Перерожденец, которого, к слову, никак не удавалось выследить (Кошмар даже предположил, что Жесткачи все-таки настигли его и разорвали, но доказательств тому также не имелось). С каждым днем Матка свирепела все больше, созерцая стремительное сокращение своей колонии. Подле нее уже накопились горы яиц, которые некуда было девать, кроме того, она всерьез начинала страдать от голода и жажды (а неслась, тем не менее, все так же исправно), все чаще срываясь на своих бессильных что-либо изменить слугах. Промедление грозило катастрофой: Королева Жескачей могла окончательно лишиться терпения и сорваться с гамака, отправившись самолично отвоевывать улей и ведя за собой остатки своей некогда могучей армии. Сил выбодать запечатанные двери у этой махины должно было хватить с избытком, что повлекло бы за собой смертельно опасные догонялки с ней и ее подручными по всей станции, играть в которые Сумрак бы уже точно не потянул. Значит, следовало, как и много раз до этого, сжимать зубы и терпеть, и делать, что должно.
— Что-то ты совсем стремно выглядишь, — признался Кошмар, наблюдая за тем, как охотник медленно сползает с ложа, традиционно уже отпивается — долго, жадно, тяжело переводя дыхание между поспешными глотками, — и затем с переменным успехом пытается размяться, слушая краткий доклад об обстановке.
— А не смотри, — в этом ответе сын Грозы был, конечно, верен себе.
— Пойдешь зачищать?
— Пойду.
В динамике зашуршало — проводник сокрушенно качал головой.
— Ладно, думай пока, стоит ли. А я спать.
— Думать тут нечего. Иди спи.
Спустя несколько часов, восстановивший силы сын Броска вышел на связь, и вновь получил от напарника утвердительный ответ по поводу сегодняшней части операции. Немного успокаивало то, что на шестом ярусе, который предстояло закрывать, фиксировалось всего порядка десяти особей Трудного мяса — остальная часть колонии сбилась вокруг Матки, очевидно, решая коллективно, что делать в наступившие нежданно-негаданно трудные времена дальше. Или ничего не решая, а просто инстинктивно стараясь держаться в группе.
— Только, ради всех богов, не геройствуй! — напутствовал собирающегося Сумрака проводник. — Как увидишь Жесткача, сразу стреляй на поражение, нет там ничего такого, с чем следует биться врукопашную. Только вблизи реактора осторожнее, не стоит рушить его больше, чем он уже порушен, нам его еще как-то запускать…
— Да в курсе я, — слегка раздраженно прорычал в ответ охотник, натягивая на себя сопротивляющийся «дом». — По-быстрому зачистим, а завтра уже займемся ремонтом — вот тогда и отдохну.
Кошмар лишь с сомнением хмыкнул: не особенно у него ассоциировались возня с реактором и отдых, но объяснять товарищу, что мелкое «рукоделие» типа замены пластин в скафандре или починки личного оборудования тут и рядом не стоит, сейчас было не самое подходящее время. Пусть пока тешит себя надеждой…
Шестая палуба, куда направлялся сегодня Сумрак под внимательным руководством сына Броска, имела упрощенную конструкцию. Всего на ней насчитывалось семь обширных помещений, самым значительным из которых была реакторная, окруженная полукольцом технической зоны и располагающаяся в хвостовом конце станции. На носу размещались зал для тренировок (а, что, ученые — тоже яутжи, хоть и Бескровные) и отсек отдыха. Через коридор располагались крупный медицинский отсек и пищеблок. Прямо так и виделось: после разминки экипаж делится на две части — те, кому наподдавали, идут прямиком в медотсек, а те, кто наподдавал, довольные отправляются греть косточки в помещение для релаксации. В зале, словно бы именно для этих целей даже два соответственно ориентированных выхода присутствовало. Медицинская же часть и отсек отдыха, в свою очередь, также были снабжены двумя дверями, одна из которых выходила на зал, а другая весьма закономерно — на столовую. Таким образом, отдохнувшие и подлечившиеся ученые могли вновь встретиться за кормежкой, а уже после неспешно приступали к делам. Почему-то именно так распорядок дня бывших обитателей станции представлялся обоим напарникам при взгляде на устройство шестого уровня, хотя, они этого и не обсуждали. А еще и у того, и у другого самца вскользь промелькнула мысль, что такой комплекс мест общего пользования, наверняка, весьма удобен — не то, что на «Изверге», где все вышеупомянутые объекты разбросаны как попало…
Ближе к реактору размещалось еще два многосекционных помещения: с одной стороны склад сухих пайков, а с другой морозильник — то и другое, разумеется, давно разоренное Жетскачами подчистую. Как-то странно было себе представлять тварей, грызущих пищевые брикеты, но факт оставался фактом: в какой-то момент все припасы были съедены, возможно, именно тогда, когда Матка дала колонии сигнал не трогать оставшихся Бронеголовов… Или какой-то неведомый инстинкт подсказал…
Тише всего себя сегодня показывала левая передняя шахта. Именно по ней Сумраку предстояло подняться до пункта назначения, вновь минуя опасный пятый ярус. Начало перехода прошло весьма гладко. Охотник проник в туннель, заварил за собой многострадальные створки — каждый из входов на второй уровень уже к настоящему моменту запечатывался и вскрывался по два-три раза — и полез наверх. Вновь возникла мысль, а не начать ли, вместо того, чтобы просто аккуратно обходить пятый уровень, по одному замуровывать снаружи его лифтовые проемы, ограничивая передвижение Стражей? Впрочем, у Сумрака еще ни разу не выдавалось достаточно свободного времени на это, да и подобные меры, принятые слишком поспешно, могли окончательно взбесить тварей, заставив их рваться сквозь преграду. Пока что Стражи, сохраняя иллюзию свободы, добровольно оставались при Королеве, охраняя все подступы к занятой ею реакторной, и, возможно, это все-таки было сейчас наилучшим вариантом.
Сын Грозы в молчании карабкался по лестнице и размышлял, одновременно прислушиваясь, а присматриваться было задачей проводника. Тот также не издавал ни звука, значит впереди было чисто. Охотник уже поравнялся с четвертым уровнем и собрался немного ускориться, когда в динамике раздалось взволнованное:
— Замри!
Самец послушно остановился и, задержав дыхание, прижался к перекладинам лестницы, стараясь сделаться менее заметным. Обычно это помогало при появлении патрульных в открытых коридорах.
— К проему движется Страж, — тихо сообщил Кошмар, в напряжении следя за долговязой угловатой фигурой. — Сиди тихо, скорее всего, он дойдет до двери, выглянет, а затем вернется обратно.
Сумрак сделал очень медленный бесшумный вдох, после чего осторожно поднял голову, вглядевшись в темноту уходящего ввысь узкого пространства, бугристые стены которого более всего напоминали заброшенный колодец. Спустя примерно минуту наверху послышались тяжелые шаги — даже сейчас легко было узнать, кто именно направляется к шахте, ибо поступь солдат звучала совершенно иначе. Мелкие и средних размеров твари при ходьбе слегка клацали по полу, а Страж топал так громко, словно по коридору шел некто, облаченный в экзосеклет старого образца, приспособленный для работы в открытом космосе… Судя по всему, тварь, что сюда направлялась, была на редкость массивной.
Вот из проема показалась длинная узкая морда. Даже в кромешной тьме графическая доработка поступающего на линзы маски изображения делала картинку достаточно четкой, чтобы разглядеть все детали, а потому Сумрак ясно видел трепещущее под сегментами природной брони горло твари, многочисленные ребра и шипы, покрывающие с боков непрошибаемый головной щит, и стекающую из приоткрытого внешнего рта жидкую слюну. Последнее было не очень хорошим знаком: сочащаяся влагой пасть свидетельствовала о том, что Страж находился в возбуждении. Похоже, он все-таки успел что-то услышать…