Комментарий к Глава 3. Следы минувшего Навеяло: «Deep Forest» – «River Of Souls».
Иллюстрация “Сумрак с маменькой- 2”: https://gvatya.tumblr.com/image/166854655163
====== Глава 4. Проводник ======
Сумрак возвращался на клановое судно с тяжелым сердцем. Первоначально думавший, что, увидев мать еще раз и наконец объяснившись с ней, почувствует долгожданное спокойствие, самец теперь понимал, как глубоко заблуждался. Желаемое благословение он получил, спору нет, и попрощался с Загадкой самым достойным образом… Но каким же горьким оказалось это прощание! В ту далекую роковую ночь, Гроза, вырвав сына из материнских объятий, не дал Загадке и Сумраку даже лишней минуты, скорее всего, верно полагая, что данная минута может перерасти в часы или даже дни трагического расставания. Внезапное потрясение помогло обоим пережить эту душевную боль, заглушив ее, как обморок отсекает физические страдания. Но сейчас, растревоженная новой встречей, боль пробудилась, и вся ее мощь, что несколько десятилетий чутко дремала на самом дне сознания, вылилась наружу. Только теперь ни Загадка, ни тем более Сумрак уже не могли себе позволить отдаться нахлынувшим эмоциям. Молодому воину оставалось лишь догадываться, что чувствовала его обожаемая матушка, когда он пришел проститься с ней, возможно, уже навсегда, оправляясь на столь опасную Охоту, что после нее строить какие-то планы на дальнейшую жизнь было почти бессмысленно… Сам он внутренне истошно выл, напрягая гортань и изо всех сил сжимая челюсти, чтобы только не проронить в реальности ни звука, ибо последний обращенный к нему материнский взгляд возникал перед глазами Сумрака, стоило хотя бы на мгновение смежить веки. Когда-то он поклялся себе, что не отправится на суд Черного Воина, покуда не увидится напоследок с матерью. И вот пришел тот день, когда им довелось вновь встретиться и сказать друг другу те самые слова… Они до сих пор оглушительным звоном отдавались в голове Сумрака, сопровождая не желающий покидать его материнский образ: «Прощай, я всегда буду помнить и любить тебя». Для обоих это означало лишь одно: теперь воин смог дать себе разрешение погибнуть.
К назначенному времени он все-таки опоздал — корабль чудом не вылетел без него. Случись такое, Сумрака ждали бы огромные проблемы… Когда воин, насилу переводя дыхание, вбежал в тренировочный зал, Гнев наградил его таким суровым взглядом, что Сумрак готов был провалиться на месте. К счастью, только взглядом на этот раз взыскание Вожака и ограничилось — у того не было времени разбираться с нарушителем дисциплины. Десять юных самцов стояли перед кланом, покорно опустив головы. Из года в год повторялся данный торжественный, хоть и несколько затянутый ритуал: новобранцы, еще вчера считавшиеся детьми, сегодня официально переходили в касту Бескровных бойцов.
Сумрак не поспел к началу церемонии — юнцы уже принесли присягу и теперь знакомились с кланом. Пожалуй, для них это было самое волнительное событие с того момента, как они оставили родной кров. Сейчас им было по двадцать девять — тридцать лет, уже половозрелые самцы с абсолютно мальковой психологией — жуткая смесь… Сколько шишек им предстояло набить, прежде чем заслужить звание воина, уважение клана и право на самок…
Вслед за другими сородичами Сумрак, отдавая дань традиции, подошел к новичкам. Он мог не спрашивать их имен и вообще с ними не разговаривать, а просто, молча разглядывая их, пройти вдоль шеренги, как и поступало большинство. Он также имел право толкнуть или обнюхать любого из них, дернуть за гриву, проверяя болевой порог, или внезапно зарычать кому-то из них в лицо, наблюдая за последующей реакцией, но Сумрак от всех этих соблазнительных вещей воздержался, ограничившись тем, что спросил имя и происхождение каждого.
— Агат, сын Стража, — отчеканил первый подросток, с темно-серой кожей, пересеченной контрастными бежевыми полосами.*
— Обсидиан, сын Стража, — рядом стоял его брат, чуть менее яркий на вид.
— Броня, сын Дикого, — представился следующий юнец со шкурой медного оттенка.
— Вулкан, сын Пожирателя душ! — рыкнул, пожалуй, излишне дерзко четвертый новобранец. Сумрак усмехнулся, слегка прищурив по своему обыкновению один глаз. Значит, потомок известного шамана? Занятно…
— Лезвие, сын Черного Дождя, — поклонился чернокожий самец.
— Твой отец — достойный воин клана моего отца, — Сумрак слегка наклонил голову в ответ. Конечно, пояснять, что именно Черный Дождь однажды вспорол ему брюхо, он не стал.
— Вопль, сын Тьмы, — следующий юнец ничем особым, кроме крапа на физиономии не выделялся.
— Ураган, сын Тревоги, — а этот имел косой шрам через весь лоб.
— Яд, сын Дьявола, — недобро прошипел восьмой подросток с очень светлой шкурой, покрытой редкими пятнами. Вот уж истинно яд…
— Гром, сын Грозы, — тут уже Сумрак не сумел сдержать улыбки. Вот так встреча! Интересно, а кто была мать этого малька с медовой кожей? Уж не Капель ли? Или, может, Сияние?
— Опасный, сын Клинка, — назвал себя последний юнец, серый, в коричневатых пятнах.
Надо сказать, все яутжи были очень разнообразны по виду — индивидуально различались цвет шкуры, фактура чешуи и структура головных гребней. Это было следствием, с одной стороны, массового смешения рас, произошедшего несколько веков назад, с другой — отбора, направленного не на критерии внешности, а на формирование определенных личностных и физиологических особенностей. Преимущество при размножении получали не особи, имеющие определенные внешние данные, а, в первую очередь, особи сильные, сообразительные, бесстрашные и выносливые.
Сумрак повел головой, еще раз оглядывая молодняк, и прошел дальше, уступая место другим членам клана. Имена у подростков, конечно, были одно другого пафосней. Иногда просто до нелепого доходило… Малек еще ничем себя не проявил, но имечко ему мамаша уже подобрала похлеще, чем у некоторых бывалых воинов. А объяснялась такая тенденция весьма просто: среди самок бытовало поверье, что, чем более грозные имена они дают сыновьям, тем удачливее это делает самих детенышей, позволяя им в будущем стать прославленными бойцами и прийти в соответствие со своими именами. Но вот, положа руку на сердце, слабо верилось, что, к примеру, Кошмар когда-нибудь станет для кого-то реальным кошмаром… Только если в переносном смысле. В общем, кому-то имя подходило, а кому-то нет. И кто-то жил с одним именем до старости, а кто-то принимал другое после особо значимых побед или каких-то особых событий. А кому-то и вовсе давали со временем кличку в клане, и она приставала к своему владельцу прочнее, чем собственное имя, постепенно заменяя его окончательно. Что примечательно, таким вторичным именам обычно придавали еще более мистическое значение.
Сумрак никогда не уставал поражается, насколько суеверный народ его окружает. Охотники соблюдали целый ряд нелепых правил, как-то: не мыться перед походом, не вспоминать прошлое накануне битвы, не класть оружие на стол, не преследовать дичь после третьего промаха, не желать друг другу удачи, не надевать чужую маску… И еще куча всего. Короче говоря, имена-обереги были, пожалуй, не самым странным суеверием. И даже почти обоснованным: ведь весь молодняк в начале жизненного пути ожидали столь серьезные испытания, что лишней не становилась никакая поддержка, даже такая наивная, как вера в счастливое имя…
Глядя на вновь прибывших, Сумрак в очередной раз невольно припомнил собственное Посвящение. Давненько это было, а казалось, будто бы только вчера…
Юнцов посвящали накануне Большой Охоты. Сперва они шли в свой первый серьезный бой, а уж затем наступал черед развлекаться старшим воинам, покуда молодняк, которому повезло пройти испытание и вернуться, зализывал раны. Перед Посвящением подростки сдавали своеобразный экзамен на знание Кодекса, хотя, это была по большей части чистая формальность — еще в ученические годы им приходилось заучивать все шестьдесят пунктов так, чтобы отскакивало от зубов. Даже разбуженный посреди ночи юнец должен был без запинки дословно воспроизвести любую выбранную наугад статью данного документа, а за любые ошибки наставники лупили так, что страшно было об этом вспоминать.