Вторая Охота принесла самцам по два трофея — как всегда, сын Грозы выбрал лучшее, а сын Броска взял то, что не смог запороть. И тем не менее, Кошмар совершал определенные успехи, по крайней мере, за него уже не было так страшно…
Третья вылазка могла считаться самой успешной из всех. Атаковав крупнейшую из колоний, самцы вызвали на себя гнев сразу полусотни стражников (боги, а сколько ж добытчиков-то на них работало, в таком случае?), от которых поначалу пришлось отстреливаться. Последних, самых хитрых и вертких особей добили вручную, причем, Кошмар все-таки наловчился колоть тварей на лету. Сумрак забрал всего одну голову, придирчиво отбросив остальные, его напарник, как водится, не смог выбрать из трех и вновь взял все — ну, ему было позволительно.
Вдоволь передохнув, а так же приведя в порядок трофеи, вооружение и себя, воины перешли к следующей стадии Охоты. По истечение еще одной недели они возвратились к первой колонии, где часть добытчиков уже переквалифицировалась в стражей. Перебить поредевшие ряды Кусачек даже для одного самца было бы смехотворно простым заданием, но лишь не в этом случае… Для начала самцы пробрались на территорию Кусачек ночью, когда животные спали, закрывшись в своих лабиринтах, и расставили маячки на окрестных деревьях. Поутру Сумрак ступил на поле боя, отключив все сенсоры и заклеив линзы маски. В качестве тренировки он впервые собирался драться вслепую, полагаясь лишь на указания своего проводника. Кошмар же разместился на достаточном расстоянии, чтобы Кусачки его не заметили, но одновременно настолько близко, чтобы была возможность прийти в случае необходимости на помощь.
Первые шаги Сумрака оказались достаточно неуклюжими. Пролетающая мимо тварь чиркнула его когтями за плечо, едва не выбив из рук копье, вслед за тем другая Кусачка кинулась со спины, а третья приготовилась спикировать ему на голову. Кошмар успел скомандовать напарнику развернуться и пригнуться, так что членистоногие по инерции сцепились друг с другом, но, куда бить, Сумрак вовремя сориентироваться не смог, и ему пришлось ненадолго отступить. Кошмар был озадачен — ему до сих пор не приходилось работать с летучей дичью, и объект оказался неожиданно трудным, особенно для первого раза. Тем не менее пришлось импровизировать.
Вторая попытка прошла еще более неудачно: прослушав команду и замахнувшись не в ту сторону, упорно повинующийся ощущениям, а не голосу в наушниках, воин открыл тылы. В результате одна из тварей сбила его с ног и вгрызлась в спину, чудом не достав до позвоночника. Перевернувшись и придавив Кусачку, Сумрак «стер» ее с себя об землю и добил, вставая, ударом в голову — удивительно точным для слепого боя.
Кошмар приказал завершить на сегодня эксперименты, но напарник уперся, ни в какую не желая отступаться, не смотря на серьезное ранение. Чертыхнувшись, сын Броска скомандовал отстреливаться, используя автоматический поиск цели, и тут наконец старший самец послушался, расплавив залпами порядка десяти надвигающихся животных. В живых осталась лишь одна Кусачка, и вот с ней-то охотник уже окончил бой по всем правилам, успев расправиться с добычей до того, как силы начали покидать его. Ее голова была взята Сумраком, как трофей, а еще самца впервые позорно отругал младший по званию, причем, что самое неприятное, за дело. «Если я говорю: „Отступать“, значит, надо ОТСТУПАТЬ, идиот!» — шипел Кошмар, подставляя свое плечо ослабшему собрату и уводя его к пещере. А он, оказывается, умел злиться…
Несколько дней Сумраку пришлось отлежаться. Кошмарик же даром времени терять не стал и, уверившись в своих силах, сходил на промысел в одиночку. Вернулся слегка помятый, но довольный, с целой тушей… Кусачки-альбиноса! «Новичкам везет», — с оттенком зависти фыркнул Сумрак — трофей и впрямь был достойный. Немало помучившись, Кошмар снял с туши весь экзосеклет, в тайне сомневаясь, что сможет его потом верно собрать, после чего, немного поколебавшись, вдруг предложил попробовать дичь на вкус. Вообще, есть трофеи не полагалось, но самцы в итоге решили, что сохранят сей факт в тайне, ибо жрать хотелось неимоверно, а погода вдруг снова начала портиться. Как ни странно, мясо оказалось очень даже ничего, правда, с легким медным привкусом из-за гемоцианина* в крови. Самцы невольно почувствовали себя глупо, когда осознали, что уже несколько раз давились студенистыми «броненосцами», когда такие кучи отличного мяса попросту пропадали на поле боя…
Подлечившись, Сумрак немедля потащил Кошмара практиковаться уже во вторую колонию, клятвенно пообещав слушаться его во всем и честно исполнив свое обещание. Так как подвижность спины из-за недавней травмы у самца все еще была слегка нарушена, он старался не делать резких движений и подходить к командам проводника более вдумчиво, что в данной ситуации оказалось как нельзя кстати. Не без ошибок, но, все же, гораздо уверенней, чем в прошлый раз, Сумрак справился со стражами, отделавшись незначительными укусами и порезами конечностей. После Охоты он впервые от всей души поблагодарил напарника, и тот, было видно, аж засветился от счастья, хоть и пытался всеми силами свою гордость скрыть.
На исходе месяца за их плечами уже было четыре успешные «слепые» операции. Самцы чувствовали, что хорошо сработались, непостижимым образом дополняя друг друга и всерьез начиная ощущать определенную степень синхронизации. Дошло до того, что им несколько раз снились одни и те же сны. Но, конечно, до идеального взаимодействия еще было очень и очень далеко…
…Прозвучал сигнал. Пора было отправляться в путь. Напарники заняли свои места в челноке и, в последний раз взглянув на странно притихший лес, покинули Наваждение, унося с собой трофеи и память об одной из самых необычных Охот.
На «Изверге» стремительно прибывало народу. Кто-то возвращался на собственном транспорте, остальных забирали многоместные челноки. Сумрак и Кошмар разобрали свою добычу и разошлись по каютам, чтобы немного отдохнуть от впечатлений и друг от друга. Через двенадцать суток должен был состояться общий сбор, где Гнев традиционно подводил итоги Малой Охоты.
Развесив новые трофеи на стене и поместив оружие с доспехами на держатели, Сумрак сходил в душ и уснул крепким сном сразу часов на девять, а проснулся оттого, что кто-то со всей дури начал долбиться в его дверь. Разумеется, это оказался Кошмар. Когда не надо, так он дрых без задних ног, а вот, когда реально следовало отдохнуть, развивал кипучую деятельность.
— Что? — недовольно спросил Сумрак, открывая. Кошмарик, как выяснилось, был не один, а с компанией.
— Вот, про Кусачек послушать хотят… — смущенно пролепетал Кошмар, видя, что напарник явно не в духе. За его спиной топтались Вопль, Броня, Лезвие и Гром. Подростки преданно таращились в ожидании обещанного им рассказа.
— Ну вот и расскажи им, — фыркнул сын Грозы, готовясь закрыть дверь.
— Так ты ж больше о них знаешь, — не сдался Кошмарик.
Сумрак окинул молодняк обреченным взглядом. Когда-то он и сам пытался вот так наладить хоть какие-то взаимоотношения со старшими воинами, а они только и делали, что шпыняли его, дабы не приставал с расспросами. В другое время, в другом клане, но традиция эта продолжалась и, наверное, неправильно было становиться ее частью. Мальки растут, мальки интересуются, хотят походить на старших — что ж их зря обижать?
Сумрак молча посторонился, и вся орава ввалилась в его отсек. Юнцы тотчас же выстроились перед трофейной стеной, как в музее, и принялись восторженно шептаться, хотя, ее обладатель никак не мог взять в толк, что там такого особенного — стена, как стена, не хуже и не лучше, чем у большинства.
— Ну, и чем вас так заинтересовали Кусачки? — встав позади и скрестив руки, осведомился Сумрак.
— А это сложно — охотиться на крылатую дичь? — спросил, набравшись смелости, Вопль.
— Не сложнее, чем на всю остальную.
— Почему же тогда воины говорят, что вы два суицидника? — внезапно поинтересовался Броня.
Сумрак и Кошмар молча переглянулись.
— Вы бы поменьше чужие разговоры слушали, — посоветовал Сумрак, смутно догадываясь, что данный диагноз далеко не с Кусачками был связан. По кораблю явно поползли слухи о запланированной напарниками Большой Охоте, скорее всего, обрисовывающие ее как некую невероятную аферу.