— А когда родится ребенок, как же вы будете жить в вашей сторожке? Может быть, лучше отдать его в воспитательный дом?
— Нипочем не отдадим! У меня на пляже места и десятерым хватит. Сами воспитаем. Так и будем жить. Воздух у нас здесь какой! Ты же часами сидишь, не надышишься. Солнце, море… А что еще человеку надо?
Как-то на почте Станислава встретила Клавку. Живот ее вырос, и как-то вся она отяжелела, отекли ноги. Сама не понимая почему, она приветливо поздоровалась с ней и даже спросила о здоровье. А Клавка расплылась в улыбку.
— Теперь уж скоро. Вот-вот. — И стала показывать растерявшейся Станиславе свои покупки — ленты двух цветов, розовые и голубые…
— Для него я ничего не пожалею, все у него будет, — доверительно говорила она, продолжая показывать шитье и распашонки.
Ее простодушная улыбка победила Станиславу. Странно похорошевшее отекшее лицо сияло счастьем.
С непонятным чувством уходила Станислава с почты. Она шла по раскаленным улицам будто расплавленная от жары и думала о себе: теперь ее счастье — только работа. Но может ли оно сравниться с тем, которым полна эта женщина?..
Этой же ночью на пляже от тети Паши она узнала, что Клавку забрали в родильный дом.
— Теперь будем ждать, — говорила тетя Паша, — лишь бы все хорошо обошлось. А ты что такая грустная? Может, муж тебя бросил? От меня-то чего скрываешь?
Довериться бабке, пожаловаться на судьбу? Нет! Мое горе — это мое горе. У них радость… Нельзя ее омрачать.
В следующий раз как только Станислава показалась у калитки, тетя Паша объявила, что у Клавки родился мальчик.
— Три с половиной килограмма. Я всех на пляже обошла. Денег собрала порядком. Милиционер трешку дал и кассирша тоже, и шмоток принесла.
Станислава внесла свою лепту, и бабка приняла как должное ее щедрость.
— Ребенку много нужно, только давай. На рынок сходила, Клавке всего набрала. Мясник мне мяса отвалил. Но по всему вижу, Клавку он отошьет. Да и на что она ему, у него свои дети.
Странно, но теперь даже и на работе Станислава нет-нет да и вспомнит про Клавку и спешит по вечерам на пляж…
— Сегодня Кривой в родильный приходил, фрукту принес, записку передал. Ребенка на себя зарегистрировать хочет. Клавка, дура, фрукту не взяла и записку порвала. Видала, что девка выделывает? Все вроде у нее хорошо, выпишут скоро. Ты смотри, как море разбушевалось…
Сегодня море идет косыми буграми, шваркает о берег, ходуном ходит. А воздух все так же горяч, застыл как стекло, и в черном небе мелкие, далекие звезды.
— К новой луне, — говорит бабка.
Целую неделю Станислава не была на пляже. В районе, иуда она поехала по работе для решения неотложных дел, нет-нет да и вспоминала про бабку: «Что там у них?»
— А я вся извелась, — встретила ее бабка. — Думаю, уехала насовсем, не простилась. Такое ведь бывает. У нас все хорошо. Парень растет, здоровый такой, пойдем покажу.
В сторожке, на деревянных козлах устроено подобие кроватки. «Вифлеем», подумала Станислава. Бабка деловито разворачивает ребенка, хлопает по попке, и он начинает плакать. В белой пеленке шевелится маленькое существо, желтоватое и сморщенное.
— Зачем же его будить? — говорит Станислава, понимая, что тетя Паша делает это только для нее.
— Ничего, ничего, сейчас успокоится.
Бабка сует ему что-то вроде соски, и ребенок начинает чавкать. Она запеленывает его и гордо заявляет:
— Ну, что я тебе говорила. Он мою титьку лучше материной берет. Я печенья в марлю ему нажую, а он и рад стараться. Видала?
Станислава смотрит на ребенка, на сияющую тетю Пашу.
— Почему он такой желтенький? — спрашивает она.
— Желтушка, — отвечает тетя Паша. — Это пройдет. Я из него такого парня выращу. Он у меня здесь как на курорте. Пляж-то ведь весь его.
«Нет, — думает Станислава. — Все это не для меня».
Подходит срок командировки. Перед отъездом она идет на пляж с прощальным подарком для бабки. Нелегко было выбрать отрез на платье по ее заказу. У тети Паши оказалось слишком много претензий. И чтобы не только для зимы, но и не для лета, поскромнее, но не совсем старушечье. В полоску не надо и в горошек тоже. Станислава надеялась, что угодила ее вкусу.
Бабка встречает ее мрачно и даже не идет, как всегда, к морю вместе с ней.
Напоследок Станислава заплывает далеко по лунной дорожке, и когда возвращается обратно, бабки нет на скамейке. Она неслышно подходит и молча садится рядом. Станислава достает сверток с отрезом. Бабка молчит, не разворачивает сверток.
— Что-нибудь с ребенком? — спрашивает Станислава.
— Все хорошо. Здоров, — отвечает тетя Паша.