Так в течение нескольких часов они прорывались сквозь клубы тумана, который все густел.
А потом вдруг поднялась луна, и туман начал таять.
Подъехали к заправочной станции. Остановились. Водитель, мрачный и осунувшийся, заливал бензин. Женщины вышли для разминки. Промерзшие, голодные, они, оглядев друг друга, ужаснулись.
— Хороши! — сказала Ольга Николаевна. — Хороши! Нечего сказать.
И все рассмеялись.
А потом вновь уселись в машину и кое-как укутались, и поджались, и на шоссе было светло от луны, и не стало совсем тумана, и все опять оживились, и даже водитель повеселел:
— А все же прорвались! — и Ольга Николаевна прошептала:
— Как на фронте.
А Женя болтала:
— Все мы удивительные люди. Ольга Николаевна, вы должны выдать нам справки с круглой печатью, что мы молодцы и герои. Вашей жене, — обратилась она к водителю, — будет послание от нас троих. Она должна вас простить, потому что вы — настоящий.
Водитель улыбнулся. Ехать стало легко, потеплело, дорога была сухая.
— Вашему жениху, Женя, — продолжила Ольга Николаевна, — мы напишем, что вы самая отчаянная и самая любящая из невест. Вашему мужу, Тамара, напишем, что он должен вас беречь и радоваться…
Тамара повернулась к ней и тихо сказала:
— Не надо, я еду к чужому мужу.
В двенадцать по московскому времени они подъехали к переезду. Он был закрыт. Сторож поднял шлагбаум и сказал, пропуская машину:
— С Новым вас годом, с новым счастьем, да що с праздничком. Путя вам открываю.
Проскочили переезд и остановились на минуту, поздравили друг друга. Разделили апельсин на дольки. Женя щедро угощала «Мишками».
— Что там сейчас мои думают? Как они там?.. Доченьке моей такой подарок приготовил. Эх, лучше не вспоминать, — сказал водитель и вздохнул.
До Мирополя было еще далеко, но Новый год был встречен и как-то сразу стало спокойнее.
Когда проезжали мимо поселков на шоссе, по дороге навстречу попадались люди, парочками в обнимку или целой толпой.
Откуда только брались силы у водителя? Без еды, без отдыха отмахать столько километров, да еще когда туман и гололед… Помимо выносливости и воли, у этого человека было и еще что-то более важное.
Вдруг Женя сказала Ольге Николаевне:
— А вам мы тоже напишем справку. Только не знаем, кому. Когда вы нам расскажете про себя?
— Я расскажу вам непременно, когда доедем до Мирополя.
— Ну смотрите, — сказала Женя, — мы ждем.
Впереди заплескались огни. Все оживились. Машина шла быстро, и огни приближались.
Улицы Мирополя были ярко освещены. Праздничные гирлянды из хвои, разноцветные лампочки. На улицах было многолюдно и шумно.
— Довезу вас до автостанции, и баста, — сказал водитель. — Я должен поспать. Ничего уже не вижу, а мне еще обратно.
Как-то мгновенно его охватила усталость. Чувствовалось, что он уже не в силах управлять рулем.
У автостанции первой выскочила Женя. Она слишком уж торопливо попрощалась со всеми и шмыгнула в первое попавшееся такси.
За нею следом вышла Тамара. Она нервничала.
Прощаясь с водителем, Ольга Николаевна тихо погладила рукой могучую усталую спину:
— Я не ошиблась в вас, вы поняли меня, я-то знаю, чего вам это стоило.
Но он уже почти не слышал. Он засыпал. Тяжелая голова свесилась на руль.
Ольга Николаевна еще довольно долго стояла под теплым, мелким, почти весенним дождем у автостанции, дожидаясь машины. Наконец она уселась в маршрутное такси.
Когда проезжали перевал, рассветало. Дождь кончился. Столетние буки и грабы как великаны стояли вокруг. Ярко-зеленый мох расползся по их стволам, высоко на ветвях покачивались легкие шары вечнозеленой омелы.
Вдалеке заблистало море, и до боли знакомые ей резные очертания южного берега стали доступны глазу.
Повороты шоссе. Огни санаториев. Стройные силуэты кипарисов. Остро пахло морем, и быстро светлело. Когда подъезжали к Овинде, уже вставало солнце.
Город спал, и только чайки с визгом метались у мола.
Белая приморская гостиница, с маленькими лепными балкончиками по фасаду. Ольге Николаевне пришлось разбудить швейцара. Дежурный администратор тоже спала. Очень неудобно было будить сладко спавшую немолодую женщину.
— Здравствуйте, с Новым годом, — сказала Ольга Николаевна.
— Мест нет, — ответила та спросонья. — Раньше десяти ничего не будет, — добавила она, протирая глаза.
— Я посылала телеграмму, чтобы забронировали, завтра я уезжаю обратно.