— Как вы думаете?! Конечно! Это моя мечта. Я готова все для этого сделать, и сделаю. Я не собираюсь прожить жизнь, как мои родители. Мне нужно совершенно другое. То, что мне нужно в жизни, я знаю. И отлично знаю, что этого можно добиться только трудом. Я мечтаю трудиться с утра до ночи. Но не здесь же?! Вы же сами понимаете, чему я могу здесь научиться?
Мы долго беседовали с ней. Признаться, она покорила меня своей непосредственностью и самоуверенной наивностью. Подумала, вот я одинока. Возьму к себе девочку. Почему бы мне не помочь этой семье?
Одна знакомая мне говорит:
— Что вы на себя берете, зачем вам это нужно? Такая ответственность.
И сама думаю, зачем? Но рассуждаю так: скоро уходить из института, впереди пенсия, останусь одна. А тут милая девочка, и не будет одиночества. Я много работала с молодежью, всегда была ею окружена, привыкла быть в центре внимания, воспитывала их, отдавала себя и взамен получала от них очень много. И вот это окружение молодежи скоро уйдет. Надо подготовить себе возможность иметь рядом кого-то, о ком можно заботиться. Молодое существо, в судьбе которого принимаешь участие. Это же прекрасно! От молодости всегда получаешь радость. А желание отдать — великое желание. И так важно, чтобы ты мог чем-то поделиться, что-то передать. А тут искусство, которое я так люблю. Станет художницей, Итак, решила. Помогу.
Дела, занятия, разъезды. Словом, не заметила, как опять лето.
Звонок в дверь. Без всяких уведомлений — является. Юбчонка короче некуда, ноги загорелые, длинные. Волосы, как лен, распущены до пояса. Хороша! Вносит корзинку помидоров и сумочку. Вещей больше никаких. Рулон с рисунками бросается на пол.
— Вот и мы! Помидоры от мамы.
Веселая, держится совершенно независимо, расхаживает по комнатам, все разглядывает. Я была даже несколько удивлена такой ее свободой и в то же время подумала, в этом есть что-то детское, милое.
Разворачивает свои рисунки, смотрю один, другой — интересно.
— Не хочу терять время. Завтра же подаю заявление. Решила в текстильный, это будет проще. Там есть художественный факультет.
Подходит к телефону. Кому-то позвонила. Сидит, разговаривает, смеется. Меня как будто в доме не существует. Ну, думаю, наверное так и надо. Молодое поколение!..
— Вы не будете сердиться, если я уйду сегодня вечером к знакомым? Тетя у меня здесь, дальние мамины родственники.
Ни о каких родственниках я никогда не слышала, но говорю:
— Конечно. Приходи только не поздно, потому что я рано встаю и рано ложусь.
— Хорошо, хорошо, — целует меня. Ушла.
Жду, жду. Двенадцатый час. Покой мой нарушен. Начинаю волноваться — первый раз в Москве… Около двух является.
— Леночка, что случилось? Не позвонила, я волнуюсь.
— Простите, простите, это никогда больше не повторится. Хотела позвонить, но просто не было телефона.
— Договоримся с самого начала. Ты никогда не будешь возвращаться позднее двенадцати. С твоим приездом я беру на себя ответственность. Если задерживаешься, обязана позвонить. Где же ты была?
— Сначала у одной девочки, потом у ее тети. Там задержались. Потом гуляли по Москве. Ах, как здесь прекрасно! Какие москвичи счастливые. Как я рада, как вам благодарна, что вы меня взяли. Завтра иду в институт подавать заявление.
Утром перед уходом даю ей ключи. Возвращаюсь с работы, она уже дома.
— Была в текстильном. Приняли заявление, документы. Буду сдавать экзамены. Достала все учебники. Теперь надо готовиться.
Дни идут, я занята своими делами. Она все время куда-то убегает, но что-то делает, читает, записывает. Наконец, собирается на экзамен, оделась, причесалась. Посоветовала ей:
— Подбери волосы скромнее.
— Хорошо, хорошо. — Убежала.
Вечерам приходит, радостная.
— Все прекрасно. Рисовала портрет старика. Меньше четверки не поставят.
Через три дня опять экзамен. Возвращается понурая, молчит. Думаю, что-то не то. Ужинать не захотела. Уставилась в одну точку. Вздыхает:
— Теперь все пропало. Конечно, двойка. Вначале писала ничего, акварельный женский портрет. Хотела сделать лучше, потекло. Лицо было не выразительное. Не знаю, что теперь делать?
— Конечно, неприятно, что ты сама недовольна портретом, но подожди. Может, еще все и будет хорошо.
— Нет, нет, я знаю, все плохо. К экзаменам не допустят. Надо забирать документы.
Через несколько дней сообщает, что до экзаменов, так она и знала, не допустили. Забрала документы.
Ходит печальная, потерянная. Думаю, может, в какой-нибудь мастерской ей позаниматься, не терять времени, поучиться рисовать. Вспоминаю своего друга, известного художника Флоренского. Пожалуй, он сможет ей помочь.