Ларри внимательно выслушал горячую речь Марка и практически никак не отреагировал. Он вообще не любил проявлять эмоции. Только увидев на контракте подпись Мусы и номер центрального счета, сдержанно сказал:
– Это нехорошо. Я поговорю с Мусой.
Платон же вскипел, как брошенный в воду карбид. Он рванулся к телефону, чтобы немедленно со всеми разобраться, потом передумал, набрал номер Виктора и сказал:
– Витя, меня совершенно не устраивает то, как ты ведешь дела. Давай так. Сейчас все останови. Я через два дня приеду с Завода, и мы все обсудим.
– А что ты про это знаешь? – поинтересовался Виктор.
– Неважно. Вся история с льготниками – жульничество. Понял?
– А то, что я сегодня первый автовоз растаможил, это тоже жульничество? – спросил Виктор. – В ноль. Без каких-либо платежей.
– Правда, что ли? – Платон задумался. – Ну тем не менее. Все прекрати до моего приезда.
Остановить запущенную машину было невозможно. Это означало отдать уже заказанные автовозы другим дилерам, И встать в длинную очередь. Нельзя было притормозить ни продажу машин, ни процесс перевода выручки "Полимпексу". Слова полковника Беленького о контроле за каждой копейкой и предостережение Федора Федоровича стучали в грудь Виктора, как пепел Клааса.
– Я не могу остановить, – взвесив все, сказал Виктор. На том конце провода воцарилось зловещее молчание.
– Ладно, – угрожающе произнес Платон. – Я вылетаю завтра.
"Папа". Первый звонок
От участия в обсуждении Ларри устранился. Он пришел в самом начале, радушно поздоровался с Мусой и Виктором и сказал:
– Я здесь зачем? Теишвили здесь не нужен. Витю Платон назначил. Муса вызвался вести эту работу, пусть ведет. Я не в курсе, счета не мои. Мне все это по-другому представлялось, что уж теперь... Я пойду.
За годы знакомства с Ларри Теишвили Виктор привык к тому, что раздвигающая желтые усы добродушная улыбка вовсе не обязательно служила признаком хорошего настроения. Для людей понимающих она была чем-то вроде сирены сигнализации, срабатывавшей в случае несанкционированного проникновения на тщательно охраняемую территорию.
"Зря это он, – подумал Виктор, провожая Ларри взглядом. – Одно ведь дело делаем. Нашел, что делить..."
Марк завелся с первых же слов. Он бушевал, как осатаневший от вынужденного безбрачия павиан. Муса, едва сдерживаясь, терпел, но когда Марк в очередной раз провозвестил, к каким грандиозным потерям приведет эта бесконтрольная авантюра, и прозрачно намекнул, что ежели в одном месте убудет, то в другом непременно прибавится, причем понятно где, Муса вскочил и обрушил на Марка поток отточенной еще во времена детства и отрочества ругани.
– Пошел вон отсюда, – закончил он. – Если что, я отвечу. Попробуй еще раз хоть словом намекнуть, что тут кто-то ворует, – я тебе башку откручу. Без предупреждения. А ты, Платон, тоже даешь. Мы что, только вчера познакомились? Витьку не знаешь? Наверняка он этих своих... как они там называются... досконально проверил. Проверил, Вить? Ну вот. И правильно, что не рассказывает. Значит, серьезные люди.
– А если он ошибся? – тихо спросил Платон, размышляя о чем-то.
– Пошли бы все к черту! – не выдержал Виктор. – Хватит с меня. Я вам один автовоз привез? Привез. Растаможил? Растаможил. Половину уже продал. Деньги пошли к Штойеру. Дня через два можете поинтересоваться. И точка на этом! Цейтлин все лучше всех знает, пусть он и втаскивает остальные машины. Хотите тут еще месяц коллективное мнение вырабатывать – валяйте Милости прошу. Только без меня.
– Так, – сказал Платон. – Стоп. Все сели. Я должен знать всю схему. Лично я. Тогда и решим.
– Тоша, – Виктор развел руками, – уволь ты меня от этого, заради бога. Мне еще не хватает, чтобы ты что -то знал! Да если я тебе хоть одно слово на бумажке напишу, ты эту бумажку уже через полчаса потеряешь. Первый раз, что ли? Клянусь, эти ребята не зря секретничают. Я им железно обещал – никому и ничего. Что ты от меня хочешь? Ну давай, я уйду на фиг. Нет у меня другого выхода.
– Хорошо, – сказал Платон. – А ты сам не знаешь, что когда начинают секретничать, то вслед за этим либо деньги пропадают, либо приходят эти... бритоголовые? Тут же все, что угодно, может быть. Не знаешь? Или не подумал?
– Мы можем вдвоем поговорить? – спросил, помолчав, Виктор. Когда Муса и Марк вышли, Сысоев подсел к телефону и набрал по мобильному Сашу Пасько.
– Тут небольшая проблема, Саша, – сказал он. – Наш главный хочет знать, с кем я работаю. Просто за горло берет.
– Понятный вопрос, – без удивления отреагировал граф Пасько. – Как ему позвонить?
Виктор назвал номер Платона, попрощался и положил трубку.
– Ты что, Марика не знаешь? – спросил он. – Или тебе непонятно, из-за чего весь сыр-бор?
– Ты мне лучше объясни, на кой черт ты поперся к Мусе? Ларри обиделся насмерть.
– А что я мог сделать? Марик просто под дверью караулил, чтобы на контракт печать не поставили. Тебя не было. Ларри не было.
– Надо было сесть на самолет, полететь в Германию и там все решить с Ларри, – разъяснил Платон. – Тогда все было бы нормально. А так ты сам себе понасоздавал... черт знает что. Я сколько раз говорил, что в бизнесе мелочей не бывает? Тыщу раз! Если бы я так же подходил к отношениям с людьми, мы бы до сих пор с хлеба на воду перебивались.
Зазвенел звонок. Платон схватил трубку.
– Э-э... здравствуйте, – произнес он, и на лице его изобразилось изумление. – Здравствуйте... очень приятно... да... да... спасибо большое... спасибо вам за звонок... до свидания.