***
После окончания войны Детлеф эмигрировал в Штаты и жил там под новым именем, никому неизвестный, никому ненужный. Жил, не заводя никаких близких знакомств и борясь с кошмарами.
Ни одна ночь не обходилась без очередного жуткого видения. Каждый раз, когда Дет закрывал глаза, лёжа в постели, он мысленно готовил себя к предстоящей встрече с призраками Кайзера, Альтхауса и погибших детей. Наутро он просыпался весь в холодном поту, дрожа от страха.
Пить кровь из шей живых стало совсем невыносимо, и Дет старался свести эту потребность к минимуму.
Он бы и дальше так жил, если бы однажды не услышал, что на месте того самого концлагеря лет двадцать назад открыли мемориал.
Детлеф буквально тут же сорвался с места, на остатки своих скудных сбережений устроился себе внеплановое путешествие к мемориалу. Почему-то ему очень хотелось увидеть, что там сделали.
Он бродит по огромной бетонной площадке. Ни одного барака не осталось. Крайне непривычно вместо них видеть гранитные статуи отощавших детей, а вокруг площадки — плотный ряд высоких зелёных деревьев. В сознании Детлефа прочно укрепился образ зимнего лагеря и серого пейзажа вокруг. Слишком прочно. Ему не верилось, что он и в самом деле стоит на том самом месте. Тогда хозяйкой этих мест была ледяная смерть. Сейчас здесь царит яркое и пышное лето.
Людей тут совсем немного. Детлеф так и вовсе их не замечает, полностью погрузившись в свои мысли и воспоминания. Вздрагивает, когда к нему обращается очень худой мужчина средних лет.
— Извините, молодой человек, — осторожно говорит он, заглядывая Дету в глаза, словно ища там что-то, — просто… вы мне напомнили кое-кого.
— Кого? — удивляется Детлеф.
— Этот человек спас меня, когда я был совсем ребёнком, — грустно улыбается мужчина, — его звали Дет. Вам не знакомо это имя? Просто вы так на него похожи, словно две капли воды...
Детлеф стоит, замерев, не в силах проронить ни слова. К горлу подкатывает горький ком, и Дет лишь чудом сдерживает рвущиеся наружу рыдания. Ему ничем нельзя выдать себя, потому что это вызовет лишние вопросы. По идее ему сейчас должно быть за шестьдесят, но Детлеф выглядит в точности так же, как и тогда, на войне. Как и за много лет до неё.
— Детлеф Энгель, — тихо произносит Дет, не отрывая от лица Лёши взгляда.
— Ваш дедушка? — с улыбкой спрашивает он.
Детлеф скупо кивает.
Лёша вновь извиняется за беспокойство и хлопает Дета по плечу на прощание. Оставляет его наедине с оглушительной тишиной и гранитными фигурами детей, вздёрнувшими руки вверх, к непривычно яркому небу.
Конец