— Значит, вы следили за ним? — спросил участковый.
— Да, с того вечера, — сказал Саша Павлов и, будто оправдываясь, добавил: — Иногда… не все время.
— Знаю, — сказал участковый, — на ночь вы оставляли его в покое. А известна ли вашему уважаемому классному руководителю истинная причина прогулов, совершенных некоторыми ее учениками по «уважительной причине»?
— Нет, — сказал Саша Павлов, — не известна.
Егор Егорович строго посмотрел на Воронка. Воронок, угрожающе, — на Мишку-толстого, вожатого звена. Тот — хорошо, что глаза без зубов, — взглянул на Сашу Павлова так, будто собирался им пообедать.
— Ясно, — сказал участковый, — классного руководителя вы в известность не поставили. Ну а свое пионерское начальство? Товарищ Воронов?
— Нет, — сказал Воронок.
— Товарищ Онуфриев?
— Нет, — сказал Мишка-толстый, — не поставили.
— Кто же знал, чем вы занимаетесь? — продолжал допрос участковый.
— Никто, — гордо ответил Саша Павлов.
— Верно, — сказал участковый, — никто, кроме самого подследственного Мацука.
Ребята так и подскочили на месте: «Мацук знал, что за ним следят? Мацук подследственный?»
— Да, — ответил на первый вопрос участковый дядя Толя. — Он сам пришел в милицию и попросил оградить его от назойливого любопытства некоторых несовершеннолетних кандидатов в Шерлоки Холмсы. Эх, — вздохнул дядя Толя, — если бы мы его оградили…
Мишка-толстый по одному этому вздоху, не зная всего другого, понял, как виновато его звено. И сразу почувствовал власть над виноватыми, спросил:
— А что, если бы оградили?
— Тогда бы он не ушел от нас, — ответил дядя Толя. — Он на нас по пословице набежал…
— Как зверь на ловца, — подсказал Егор Егорович и, выручая ребят, добавил: — Они загонщики.
— Сперва я тоже так думал. А когда Мацук исчез, стал иначе рассуждать. Он, чтобы внимания не привлекать, тихо жил. И вдруг изменил своему правилу. С претензией пришел. А в милицию попал — правый, виноватый, — все равно открываться должен: имя, фамилия, где родился, откуда прибыл, кем работаешь?.. Он открылся и понял: пропал. На него, наверное, розыск, а он сам, как зверь на ловца. Ну и удрал.
— А он кто, Мацук? — спросил Мишка-толстый.
— Жулик, — ответил дядя Толя. — На целине кассиром был. Совхоз десять тысяч заработал, а он украл. Рабочих без зарплаты оставил. Потом валютчиком стал. На советские деньги иностранную валюту скупал: доллары, франки, иены… Кто Мацука последним видел?
— Я, — отозвался от двери чей-то голос.
Ребята вздрогнули и, как по команде, обернулись. Возле неприкрытой двери стоял Юра Ермолаев, свесив набок рыжую дыню головы, и смотрел на них с таким видом, как будто не ожидал здесь никого встретить. Он и не ожидал этого.
Выбрав самую короткую дорогу — через рынок, он думал поспеть на сбор раньше всех. Пришел, а отряд тут. Ну не чудеса ли?
— Где? Когда? — наскочил на Юру участковый.
— На базаре, — сказал Юра Ермолаев. — В «Москвиче». Колбасу покупал.
— Прямо в «Москвиче»?
— Да. Подогнал к ларьку и покупал. Очередь ругалась: «А еще в «Москвиче».
— Цвет? — спросил участковый, нетерпеливо щелкнув пальцами.
— Чей? — осведомился Юра. — Мацука?
— «Москвича»! — крикнул участковый.
Юра задумался.
— Ее цвет, — сказал он, ткнув пальцем, — Олин.
Сестры-близнецы вспыхнули, как сообщающиеся сосуды. Ну, Ермолаев, погоди. Сестра Оля с «Москвичем» одного цвета? Покажут они тебе этот цвет!
— Ясно, — сказал участковый, не сводя взгляда с Олиной кофточки, — сиреневый. А был оранжевый. Вот он, значит, почему скрывался. «Москвича» перекрашивал. Куда поехал, не заметил?
— Заметил, — сказал Юра, — по Смоленскому шоссе, а что?
Его вопрос повис в воздухе.
Участковый застегнул китель и вышел. Его проводили тревожными взглядами.
— Это еще не все, — сказал Егор Егорович, привлекая внимание ребят. — Вчера ночью был похищен гроб «золотой Старухи».
Все головы, как стрелки на магнит, повернулись в сторону говорившего: старухи? Какой старухи? Почему золотой? Для чего похищен?
Егор Егорович потребовал внимания и стал отвечать. Два-три волшебных слова, и воображение, чудесная машина времени, перенесла ребят на полвека назад. Тот же Зарецк, тот же дом, тот же кабинет, а в кабинете только одно из действующих лиц знакомо ребятам — Егор Егорович, моряк-черноморец. Остальные: князь Галицкий, лакей Мацук — никому из присутствующих здесь неведомы.