Тетя Юля улыбнулась и сказала:
— Потому что мне никто не сделал предложения.
Это было вранье, Юлька потом узнала, но об этом дальше, когда речь пойдет о самой тете Юле. А сейчас пока о Юльке.
Тетя Юля раз спросила:
— С кем ты дружишь, Юленька?
— Я еще незамужняя, — сказала она.
А в старшей группе случилось следующее. Мальчик, сидевший с ней за одним столом и уделявший Юльке не больше внимания, чем мухе на потолке, раз как-то уставился на Юльку, как на нечто диковинное, и, рассмотрев как следует, вдруг сказал:
— Хочешь дружить со мной вечно, а?
И хотя Юлька имела все основания отказаться, как-никак речь шла о вечности, а мальчик был с дефектом — зевал, она приняла его предложение. Зевал-то он не потому, что был здоров спать, а потому, что его организму, по словам воспитательницы, не хватало кислорода. Всем другим организмам хватало, а его — нет. Это делало мальчика необыкновенным, и дружить с ним хотели многие девочки. Дудки! Юлька решила, что никому не уступит своего Зеваку.
В тот же день она рассказала о случившемся тете Юле:
— Я теперь буду вечно дружить.
— Тебе сделали предложение? — догадалась тетя Юля.
— Ага, — кивнула Юлька и рассказала о Зеваке, которому не хватает кислорода.
— Ну что ж, — сказала тетя Юля, — вполне достойная партия.
Однако у мамы на этот счет было другое мнение.
— У маленьких не может быть вечной дружбы, — сказала мама.
А папа, вынырнув из газеты, добавил:
— Пройдет и позабудется.
Но Юлька решила по-своему: не пройдет и не позабудется. И не ее вина, что вечная дружба с Зевакой продолжалась ровно столько, сколько понадобилось солнцу, чтобы сбегать на ту сторону земного шара, разузнать, как там дела, и вернуться обратно. Утром оно застало Зеваку и Юльку сидящими за столом. Завтрак еще не начинался. Зевака вынул из кармана огромное, как глобус, яблоко и положил на стол. У Юльки прямо-таки аппетит разыгрался при виде этого чуда-глобуса с материками и океанами, нарисованными самой природой, которые так и просились в рот. Юлька, слабая женщина, не устояла перед искушением. Она решительно разломала яблоко на две половины и, протянув одну из них Зеваке, спросила:
— Хочешь, да?
Все пополам: твое, мое, все. Так понимала дружбу Юлька. Но у Зеваки на этот счет было иное мнение. Он предпочитал, чтобы каждый из друзей сам промышлял себе пропитание. Подкармливать подругу из своих запасов не входило в его расчеты. Поэтому, приняв из рук Юльки одну половину яблока, он тут же вырвал у нее другую, буркнув:
— Мое…
— Жадина! — сказала Юлька и, так как все дети в том ее возрасте непременно говорили в рифму, добавила: — Говядина!
«Жадина-говядина» обиделся, и вечной Юлькиной дружбе пришел конец.
Потом, до самого пятого, Юльке никто не делал предложения, а в пятом… В пятом произошло то, с чего мы начали свой рассказ: пятикласснице Юльке сделали предложение.
Его звали Алеша. Он нравился всем девочкам. Поэтому ни одна из них терпеть его не могла. Но это на словах. А на самом деле все они только и мечтали о дружбе с Алешей. Все, кроме Юльки. Юлька ни на что не рассчитывала, поэтому ни о чем и не мечтала: рыжая и курносая, кому она нужна?
И вдруг именно ее, рыжую и курносую, Алеша одарил своим вниманием, предложил дружбу. Сердце у Юльки зашлось от стука. Она, такая обыкновенная, и вдруг ей, обыкновенной, предлагают дружбу! Да не кто-нибудь, а Алеша. Значит, не такая уж она обыкновенная. Значит, чего-нибудь стоит. А раз так, нечего ей, не подумав, соглашаться. Подумает и скажет, будет дружить или нет. Пусть подождет. А если не подождет? Юлька ужаснулась. И тут же сказала: да, будет. Они скрепили Свой союз не кровинкой, выжатой из пальца, нет, прошлый век, а, как все современные дети, честным пионерским и разошлись по домам.
Вот когда Юлька поняла, что раньше дождь только капал, а сейчас хлынул настоящий ливень. Чужой, совершенно чужой мальчик, о котором Юлька до пятого и не слышала — он новичком пришел, — в тот же вечер заставил ее плакать. Он не обругал ее, нет, тем более не ударил. Просто пришел туда, где она его ждала, и сказал, что в кино, как условились, не пойдет. Кто-то там меняется марками, и он должен пойти посмотреть эти проклятые марки. И ушел. А Юлька вдруг ощутила такую торичеллиеву пустоту, такое одиночество, как будто у нее до этого мальчика родней человека не было.
Юльке захотелось заплакать. Но кругом были люди, и она при них не посмела. Выбрала скамеечку потемней, села и с удовольствием заплакала.
В тот же вечер у тети Юли Юлька стоит и рассказывает, а тетя Юля сидит и слушает. Юлька как пришла, так и начала, присесть не успела, поэтому рассказывает стоя. Раскрывается, как тайна. Человек для человека всегда тайна. А если не тайна, то и слушать неинтересно. Тетя Юля слушает с интересом. Потому что Юлька для нее всегда тайна. И Юлька всегда охотней рассказывает тете Юле, чем маме и папе. Для них Юлька не тайна, человек без секретов.