Мы вышли на улицу и стали присматриваться к окружающим. Стоило какому-нибудь прохожему пошевелить в воздухе рукой, и мы бросались на него, как неопытные воробьи на мякину.
— М-ы-ы-ы… — мычал Павка, пытаясь завязать разговор с мнимым немым.
— М-ы-ы-ы… — помогал я ему мычать с той же целью.
«Немые» вели себя по-разному. Одни, испуганно тараща глаза, на всякий случай шарахались в сторону, другие, глядя на наши идиотские ужимки, разражались вполне членораздельным хохотом.
…Где мы только ни побывали: на базаре, на почте, в универмаге, на пристани… И здесь нам наконец повезло.
— Смотри туда, — крикнул Павка и замер, как гончая. Я посмотрел на реку и увидел плот. На плоту стоял рыжебородый парень и то сводил, то разводил руки.
Я хотел засмеяться и не успел.
— Смотри сюда, — прошипел Павка и ткнул меня в бок.
Я посмотрел на берег и увидел другого парня, чернобородого. Он смотрел на реку и, как тот, на плоту, разводил и сводил руки.
— Они, — сказал Павка, и я сразу понял, что мы напали на верный след.
Теперь только понять, о чем они разговаривают… Мы подошли ближе.
Рыжий поднял какую-то уключину и показал черному.
Черный плюнул и отрицательно покачал головой. Тогда рыжий показал веревку. Черный обрадованно кивнул… Ясно, речь шла о веревке. В — руки в стороны, Е — руки вверх, Р — обе вниз, опять обе вверх, еще раз обе в стороны, К — одна рука вниз, другая в сторону. Я так и сделал, подражая рыжему. Протянул руку в сторону и… тут же взвыл от боли. Потому что кто-то шлепнул меня по руке. Павка? Нет, руку своего друга я знал хорошо. Тогда кто же? Я обернулся и увидел Черного. Немых принято бояться, и я на всякий случай отпрянул в сторону.
— Ты чего? — огрызнулся я.
И тут произошло невероятное. «Немой» заговорил.
— А того… Не передразнивай, — сказал он, свирепо глядя на меня утонувшими в волосах глазами.
Я был так поражен, что забыл о своей обиде.
— Павка, смотри, — заорал я, указывая на черного, — он говорящий!..
— Чего? — опешил Черный, — какой такой говорящий?
Так он и дождался ответа! Глазом не успел моргнуть, как наш след простыл.
Мы забились под мост, и здесь Павка сделал важное открытие. Оказывается, для того чтобы изучить язык немых, нам вовсе не требовалась азбука. И немые тоже не требовались.
— Азбуку немых, — сказал Павка, — мы можем придумать сами.
— Как Кирилл и Мефодий, — сказал я.
Павка насторожился. Он всегда опасался соперников.
— А они что? — спросил он.
— Кириллицу придумали, — сказал я. — Первый русский алфавит. Аз, буки, веди…
— Интересно… — задумчиво проговорил Павка.
— Что… интересно? — спросил я.
— Как они это делали? — сказал Павка.
— Ну, наверно, — начал я, — Кирилл сказал «а»…
— А почему? — ехидно спросил Павка. — Почему Кирилл сказал «а»?
— Ну, не знаю, — развел я руками.
— «Не-зна-ю», — передразнил меня Павка. — Не знаешь — молчи. А потому сказал, что Мефодия встретил: «А, Мефодий… «А», понял?
— Ну, «а», — согласился я. — А «б»? Кто сказал «б»?
— Мефодий, — ответил Павка. Увидел Кирилла и: «Ба! Кого я вижу! Кирилл…» «Б», понял?
— А «в»? — не сдавался я. — Окуда взялось «в»?
— Ну, был кто-нибудь третий, — сказал Павка. — Кирилл с Мефодием прогуливаются, а он — навстречу: «Вы? И, как всегда, вместе». «В», понял?
— А?.. — я снова разинул рот, но Павка был начеку.
— Хватит, — сказал он и, приняв позу фехтовальщика, ткнул в меня пальцем. — Ты!
— Ну, я, — сказал я, недоумевая.
— Балда, — сказал Павка, не ты — ты, а жест такой — «ты».
— А он? — спросил я.
— Кто он? — спросил Павка, на всякий случай оглядываясь.
— Вообще он, — сказал я, — жест?
— А, жест, — Павка ткнул правой рукой вправо и сказал «он». Ткнул левой рукой влево и сказал «она». Ткнул обеими руками в себя и сказал «я».
Когда под мостом стало темнеть и цвет воды слился с цветом берега, все было кончено. Мы поздравляли друг друга с изобретением азбуки немых, выбрались на мост и, обнявшись, как Кирилл и Мефодий, пошли домой.
На следующий день мы узнали, что в нашей дружине начинается военная игра «Зарница». Мы с Павкой сразу записались в разведчики и, когда игра началась, отправились добывать «языка».
Назад я вернулся один: без «языка» и без Павки.
— А Павка где? — спросил командир.
— Там, — сказал я, — у них. В плену.
Командир подскочил как ужаленный.