Стоило об этом подумать, как член принял положение — старт. Поднялся, отряхнулся, и приготовился к бою.
Что-что, а дело своё ведьма хорошо знала, избавила его от вялости на триста процентов.
На свою голову.
— Ваня, ты слаб еще, куда тебе…
— Ох, Даша, не буди казака, подойди по-хорошему!
Иван видел, как сверкнули призывно её глаза. Она смотрела не отрываясь, бедрами завиляла, шагаю прямо к нему в объятия.
— Скучал, Иванушка?
— Спрашиваешь…
Было так жарко, влажно, и сочно её целовать! Прижимать податливое, стройное, но мягкое в самых нужных местах тело.
— Ох, и дурачок ты у меня, Иванушка, ох и дурачок.
Смачный удар по ягодице Дарья ждала. Сердце зашлось от восторга.
Мужик! Её мужик сейчас будет реально её воспитывать. По-настоящему!
Да так это их обоих раззадорило, что Иван да Дарья себя не помня стали друг с друга одежду срывать, забыв и про вирус, и про отвар, и про отраву, и про бывшую, перебаламутившую всё, и про то, что поговорить оба хотели.
Поговорят! В горизонтальной плоскости!
После того как её тронутые загаром ягодицы станут розовыми от хлестких ударов его больших ладоней.
Знала бы Дарья, что наказание так возбуждает!
— Ох, Ваня… Еще! Да! Да!
А потом он поставил её на колени и так хорошо засадил, под самый корень, застонав, понимая, что не продержится и кончит сразу. И будет продолжать, еще и еще, потому что на эту женщину его мужская сила реагировала совершенно волшебным образом.
Глава 19
— Ваня… ох… Иван… Ванечка…
Даша с трудом соображала, понимая, что никогда не была такой разговорчивой в сексе, и уж точно не повторяла как заведенная имя мужчины. Имя бывшего мужа ей, кстати, просто не нравилось, дурацкое какое-то — Владик. А вот Иван…
Ива-ан! Ей хотелось стонать, повторять, кайфовать.
Ох, царевич, кто бы знал, что ты таким окажешься!
Дарьино тело с радостью встречало качественные быстрые толчки его нефритового стержня — сама так называла царский орган, вроде бы смеясь, но на самом деле… Почему бы и нет? Нефрит — камень не простой. Недаром китайцы говорят: золото имеет цену, нефрит бесценен!
Ванин нефрит точно был бесценен!
Перед глазами у Дарьи плыл мерцающий алый туман, в голове своей она твердила как заведённая «боже, как хорошо, боже, еще, да, пожалуйста, да» — в общем, повторяла реплики всех знаменитых порноактрис.
Это реально было хорошо.
Иванушка тоже чувствовал.
Подходили они друг другу, что и говорить, как ключик и замочек, как ступа и пестик, как мёд и горшочек.
Сладко ему было в ведьме, сладко, так, что хотелось сутками не вынимая.
Засаживать с чувством, размеренно, до донышка, скользить по смазке, чтобы хлюпало, чтобы текла для него, взрывалась фейерверком из золотого дождика, чтобы горячее тепло по яйцам стекало. Тело её хотелось наглаживать, налюбливать, каждую клеточку, каждый миллиметрик, исцеловывать, на шее колье из засосов оставить, пометить, как свою сучку. Грудь упругую лизать, в рот брать, вершинки-вишенки прикусывать, зализывать, вбирать горячими губами, языком по ним вытанцовывать. А еще хотелось её попочку, во всех смыслах. Распечатать, распробовать, хватать за булочки, прижимая, натягивать на себя плотно, до упора. Жадным с ней быть хотелось.
Жадным до её тела и щедрым. Давать всё, что захочет.
Кончать и тут же без перерыва снова долбить, погружаться в неё как в морскую пучину без акваланга.
Да, кстати, насчёт акваланга…
Они не предохранялись. Иван один раз вспомнил, уже обильно орошая вагину ведьмы семенем, что это может быть чревато.
Но его Дарья усмехнулась скептически, глазки закатила и промурчала что-то вроде «В моём возрасте, Энди, ах». Потом выдала пару фраз про фертильность, напоследок залакировав обещанием, что обязательно примет меры, сделает настойку петрушки, в конце концов заварит пресловутый Иван-чай, который, по её словам, в среде её коллег — волшебниц — называют «Иван-кончай».
— Это почему?
— Предохраняет, потому что. Природный гормон, или что-то там.
Об этих свойствах Иван-чая Ивану кончающему было неизвестно, но он в принципе не шибко в травах разбирался и решил — раз таможня даёт добро на то, чтобы не надевать жутко бесячие резинки, он будет пользоваться.
В конце концов, даже если Дарья залетит. Что в этом такого критичного?
Про Змея Горыныча опять в голове всплыло. Два парня и девчонка. Дракончик о трех головах. Почему бы нет-то? Ха! Было бы прикольно.
Ничего, воспитаем!
Именно так думал Царёв, непроизвольно поглаживая Дарьин не совсем плоский животик.