Выбрать главу

Франкёр поставил инспектора ЛеДюка перед выбором — стать вторым по значимости руководителем Академии или быть уволенным.

Серж ЛеДюк, будучи прагматиком, старался придерживаться текущей политики Сюртэ. Если того желает шеф-суперинтендант — да будет так. Бесполезно и опасно вынашивать злобу или бороться с неизбежным. Особенно если это неизбежное — Сильван Франкёр. Сам ЛеДюк достаточно давно был силовиком, чтобы понимать, что именно Франкёр подразумевает под «быть уволенным».

Прошло почти десять лет, с его переводом на новую должность наступила новая эра. Хотя, пожалуй, совсем не эпоха просвещения.

Следуя указаниям Франкёра, Серж ЛеДюк стал менять Академию. Находил и отбирал рекрутов. Менял учебный план. Опекал, воспитывал и избивал молодых мужчин и женщин, приводя их к нужной ему форме. И они вылепились по образу и подобию Сержа ЛеДюка.

На любом новобранце, который сопротивлялся или просто начинал задавать вопросы, ставилась метка — такого рекрута отправляли на доработку, гарантирующую корректировку мировоззрения.

Формальный глава Академии выражал протесты, но продолжал плыть по течению. Коммандер Академии приобрёл статус руководителя без соответствующих функций. Он превратился в призванную производить впечатление марионетку, реликвию, успокаивающую волнующихся матерей и отцов, которые ошибочно считали, что главная опасность для их детей — физическая.

Коммандер внушал уверенность своими седыми волосами и прямой спиной, униформой, которую надевал в присутственные дни, когда улыбался энергичным новобранцам, и в день выпуска, когда наступала очередь бывшим кадетам улыбаться самодовольными улыбками. Остальное время он отсиживался в своем офисе, опасаясь телефонных звонков, боясь стука в дверь, страшась закатов, равно как и рассветов.

А теперь его нет. И шефа-суперинтенданта Франкёра тоже нет. Так сказать, «списаны», как любил повторять всё ещё не теряющий чувства юмора ЛеДюк.

И теперь настала очередь профессора ЛеДюка ожидать стука в дверь.

Он не боялся. Он чувствовал себя Дюком — герцогом. Это была его вотчина.

* * *

Арман Гамаш шагал по длинному коридору. Старая Академия, где он сам учился, несколько лет назад была разрушена и перенесена на южный берег Монреаля, в новое здание из стали, стекла и бетона.

Гамаш, чтя традиции и уважая историю, не стал оплакивать потерю прежней Академии. Это всего лишь кирпичи и строительный раствор. Важно не то, из чего здание, важно, что происходит внутри этого здания.

Его сопровождала пара агентов Сюртэ, лично выбранная для этой цели и предоставленная ему Терезой Брюнель.

Гамаш остановился возле очередной двери — конечного пункта в его списке — и без колебаний постучал.

* * *

Услышав его, ЛеДюк неожиданно для себя испытал непроизвольную судорогу. В глубине души он надеялся никогда не услышать подобного стука.

И все же, он не волновался.

Встав и развернувшись спиной к двери, он скрестил руки на своей широкой груди и направил взгляд в высокое — от пола до потолка — окно, на тренировочную площадку, укрытую слоем еще нетронутого первого снега.

* * *

Гамаш ждал.

Он слышал, как агенты позади него начали проявлять нетерпение. Он почти видел, как те бросают друг на друга хмурые взгляды.

Но продолжал терпеливо ждать, сцепив большие руки за спиной. Нет нужды стучать еще раз. Человек по ту сторону двери всё отлично слышал, просто решил поиграть. Но игра-то пасьянс.

Играть Гамаш отказывался. Вместо этого он использовал предоставленное время для того, чтобы обдумать, как лучше воплотить в жизнь свои планы.

Серж ЛеДюк не был проблемой. Он не был даже помехой. На самом деле, он был частью плана.

* * *

ЛеДюк смотрел в окно и ждал повторного стука в дверь, предсказуемо более настойчивого. Нетерпеливой дроби по дверному полотну. Но никто больше не стучал.

Неужели Гамаш ушёл?

Сильван Франкёр всегда внушал ему, что шеф-инспектор Гамаш слабак, прячущийся за тонким фасадом, ошибочно принимаемым за мудрость.

«Его единственный талант в том, чтобы дурить остальных, что у него есть талант», — не уставал повторять прежний глава Сюртэ. — «Арман Гамаш, цитадель честности и храбрости! Чушь! Знаешь, почему он ненавидит меня? Потому что я знаю, кто он есть на самом деле».

К этому времени Франкёр, успев принять внутрь немного виски, становился разговорчивым и агрессивным более обыкновенного. Большинство подчиненных усвоили это и старались, извинившись, убраться восвояси еще до третьей рюмки. Но ЛеДюк оставался, возбужденный хождением по краю ямы. Да еще потому, что идти было некуда.