Этого момента и этого вопроса Мирна боялась больше всего.
Она обернулась к картине. Да так и осталась стоять с полуоткушенным печеньем во рту.
— Но это же вовсе не ты!
Лицо женщины занимало всё полотно. Женщина смотрела прямо перед собой. Лицом к лицу встречалась с миром. Лицо это покрывали пирсинг и татуировки. Женщине было страшно.
— Это же кадет, — сказала Мирна. — Амелия.
— Да.
— Но это же ещё не всё, — добавила Мирна, приблизившись к портрету, потом снова посмотрела на подругу. — Это ещё и мальчик-солдат.
Клара кивнула.
Она рисовала пышущую здоровьем юность. Но сделала её хрупкой и уязвимой, полной страхов. Зависимой от грубых и жестоких решений старшего поколения.
Мальчик боялся умереть. А Амелия боялась жить.
Но в этом взгляде, в этих глазах, было всепрощение.
Стояла жара, кадеты утоляли жажду лимонадом.
Хуэйфэнь заглянула в блокнот.
Через пару недель она присоединится к отделению Сюртэ в Гаспе, станет там самым молодым агентом. Но пока она должна закончить это свое последнее задание и первое расследование.
— Мари Тюркотт вышла замуж за Фредерика Валуа в 1893. Они жили в Монреале, и у них родилось трое сыновей. Старший Пьер, потом близнецы Джозеф и Норман.
Рейн-Мапри положила на стол рядом с картой старое фото. Пока Хуэйфэнь рассказывала, они рассматривали Джо и Норма, в солдатской форме, улыбавшихся в камеру и обнимавших мать, с домом Клары на заднем плане.
Ещё одна фотография лежала у Рейн-Мари на коленях. Она обнаружила её в архивах в тот день, когда они вернулись с кладбища.
— Тюркотт? — сказал Жан-Ги. — Тогда Энтони Тюркотт был её братом? Или отцом?
— Мы к этому ещё вернёмся, — сказал Натэниел.
— Согласно данным бюро регистрации, месье Валуа был картографом, — сообщила Амелия, подхватывая рассказ. — Не самым хорошим, но вполне годным. Его умения хватало на то, чтобы прокормить семью. Делал карты в основном для горнодобывающих компаний. До тех пор, пока в один из дней не спрыгнул со скалы.
— А не был ли он?.. — начала Рейн-Мари.
— Убит? — закончил за неё Жак. — Да. В следующем куске обнаруженной нами информации говорится о том, что Мари Валуа перебралась сюда и сняла дом.
— Мой коттедж? — уточнила Клара.
— Нет, этот дом, — ответил Натэниел, жестом показывая на пол террасы. — Бистро, хотя в то время тут был просто частный дом, принадлежащий месье Беливо.
— Так и знала, что он старше меня! — пробурчала Рут.
— Может, то был не наш месье Беливо, — предположила Мирна.
— Посмотрю, у себя ли он, — Арман поднялся, перёсек террасу, прошёл мимо пекарни к бакалее, посмотрел на ручные часы.
Начало седьмого. Тёплый тихий вечер, аромат пионов и старых добрых садовых роз в воздухе. Солнце ещё довольно высоко в чистом небе и до заката несколько часов.
Он вернулся в кампании старого бакалейщика.
— Вы хотели узнать про семью Валуа? — спросил он.
Арман предложил бакалейщику свой стул, месье Беливо поклонился и сел.
— Вы их знали? — спросил Натэниел.
Угрюмое лицо месье Беливо осветила улыбка.
— Я не настолько стар.
— Говорила же, — шепнула Мирна Рут.
— С ними был знаком мой дед. В те времена он был владельцем этого здания и сдал его мадам Валуа. Помнится мне, она была вдовой.
— Да, с тремя сыновьями, — подтвердила Хуэйфэнь. — Должно быть, она была запоминающейся персоной, раз уж ваш дедушка поведал вам о них.
— Нет, она не была таковой, — просто ответил месье Беливо. — Ни она, ни мальчики. Они были обычными детьми. Запомнилось то, что с ними произошло. Все трое погибли в один день. В битве на Сомме. Дед рассказывал, что долго слышал её плачь, уже годы спустя. Да просто ветер в соснах, говорила ему моя бабушка. Но он уверял, что это она плачет.
Рейн-Мари посмотрела на Армана. Они так часто слышали этот плачь, раздающийся из леса.
— Почему вы раньше нам обо всём не рассказали? — спросила Хуэйфэнь.
— Потому что вы спрашивали про Энтони Тюркотта, — ответил месье Беливо, — а не про мадам Валуа. О Тюркоттах я никогда не слышал.
— Откуда он вообще взялся? — поинтересовался Габри.
— После гибели своих детей Мари Валуа перебралась жить в Стропила-для-Кровли, — сказал Жак. — Там и умерла сразу после войны.
— От испанского гриппа, вероятно, — предположила Мирна. — Судя по надписи на камне. В 1919 грипп расправился с миллионами.
— Зачем она уехала из Трёх Сосен? — спросил Габри.
— Ты никогда не был матерью, — сказала Рейн-Мари.
— Да был он матерью… — начала было Рут.