Однажды я встретил подобного «кукольника» на Староместской площади. Он прижимал свою обувную коробку к груди и напевал:
Полная белиберда, если рассматривать ее с точки зрения абракадабры. Но когда я приблизился, то понял, что этот писатель просто-напросто заглушал неприличные звуки, доносящиеся из его коробки: хохот, топот, свист, замысловатые ругательства и возгласы «подбавь пару, подбавь пару!», как будто писатель таскал за собой филиал преисподней. Дважды из обувной коробки выбрасывался женский чулок в мелкую сеточку, и писатель был вынужден запихивать его обратно. «Двенадцать чертей вам в бок!» – поприветствовал я писателя. «И вам того же!» – отозвался он. «Какие нынче виды на урожай детективов?» – поинтересовался я. «Ужасные!» – резюмировал он, и мы разошлись куда подальше друг от друга, потому что писателю писателя знать необязательно.
А уж читать друг друга – и вовсе извращение. Во-первых, ничего хорошего о ныне здравствующих писателях я сказать не могу. А во-вторых, и о себе – тоже. Один мой знакомый любил повторять, что настоящий писатель – явление крайне редкое. Истинно! Истинно! Мало кого угораздит уродиться этакой сволочью и собственные патологические наклонности оправдывать литературными чудачествами. Мол, уважаемые читатели – не надо путать автора с его персонажами! Согласен, что это так же трудно, как и невозможно. Даже самые отъявленные персонажи не ведут себя как умалишенные. Не изводят жен и подруг бесконечными разговорами о собственной гениальности, не плюют в телевизор, чтобы попасть в литературного критика, и не прыгают по столовой, облившись чернилами, с целью напомнить гостям, что среди них отдыхает известный писатель.
И не надо потворствовать всяким литературным заболеваниям, когда лучше всего – правильно подобрать таблетки. На вечере встречи с известным писателем каждый сознательный гражданин должен встать и громко спросить: «В этом зале есть доктор?!» А то сидят словно садисты и наблюдают, как человек на сцене агонизирует. Вот поэтому, когда меня приглашают в гости, я прежде всего выясняю – будут ли там писатели? И если нет, легко соглашаюсь отобедать, не беспокоясь о собственных брюках и прививках против бешенства. А то иногда вывешивают табличку: «Осторожно – злая собака» – и не указывают конкретно – кто…
Вопрос: Насколько автобиографичны ваши книги?
Ответ: Все книги автобиографичны в той или иной степени. И главное для писателя, чтобы ему поверили. Например, я никогда не бывал в городе Брно, пусть развивается он и хорошеет. Когда в «Реставрации обеда» я описывал железнодорожный вокзал, то вспоминал город Горький, теперь Нижний Новгород, откуда со страшным похмельем я возвращался из командировки. За полчаса до отправления поезда купил билет и столкнулся с дилеммой: свернуться калачиком и прохрапеть до самого Ленинграда или еще постоять на перроне и внимательно понаблюдать за посадкой. Потому что в моем вагоне не было ни одного пассажира! Как любопытный писатель, но осторожный, я педантично обследовал все купе и не нашел ничего человеческого, кроме запаха. В другие вагоны народ набивался, как полоумный, а мой оставался пустым. Вот поэтому я подумал-подумал, похлопал свое тридцать шестое место по полке и тоже вышел, чтобы не нарушать гармонии. С важным видом независимого эксперта я выбрался на перрон, и тут человеческий запах наконец-то обрел плоть. В мой вагон организованно стали напихиваться пассажиры.
А надо сказать, что историческое время было самое застойное: Горький город закрыт для иностранцев, народ запуган Комитетами государственной безопасности, Брежнев целовался со всеми подряд, как ненормальный, а за границу ездили люди, только проверенные и подкованные. «Здравствуйте! – говорят мне люди, как только я снова проник в купе и собрался залечь на свою полку. – Давайте знакомиться! Теперь две недели мы будем вместе!» – «Держите карман шире! – говорю я. – Через двенадцать часов мы будем в Ленинграде! Так что ни о каком двухнедельном знакомстве и не помышляйте! Мне нужно только ночь пролежать и утром отдышаться!» – «Как? – удивляются люди. – Вы разве не едете с нами в Финляндию?» – «Со всей бы душой, – говорю, – но, к сожалению, мордой не вышел!»
А дальше возникает интересная ситуация с точки зрения туристической группы, укомплектованной Комитетом государственной безопасности для путешествий по странам и континентам. Этот опломбированный вагон в полном составе следует по маршруту «Горький—Финляндия», но с промежуточной остановкой в Разливе, чтобы запомнить, как строился ленинский Шалаш, потому что всякое в жизни может пригодиться. Финляндия – страна капиталистическая, а морда у случайного попутчика очень подозрительная. Особенно с похмелья. И даже не глядя на ленинский Шалаш, можно легко прийти к выводу, что случайный попутчик работает в Комитете государственной безопасности. Я бы этой кассирше, что дала мне такой билет – с удовольствием навалял!
«Вы водку пьете?» – спрашивают у меня люди. «В данный момент, – говорю, – не пью и вам не советую!» Потому что с похмелья у меня отвращение к перегару, а если на старые дрожжи мне положить водки, то еще неизвестно – кто поедет в Финляндию. Я или эта жалкая и смешная группа. «А где наш Иван Иванович? – интересуются люди. – Где он теперь отдыхает?» Ну, я как можно тактичнее отвечаю, что страна у нас большая, земли обильные и каждый Иван Иванович может выбрать туристический маршрут себе по вкусу. Хочешь – на Колыму, а хочешь – в Магадан! «Да вы не серчайте, – говорят люди. – Мы не подумали и спросили. Только на вашем, тридцать шестом месте должен был ехать Иван Иванович, а теперь его нет! Да и бог с ним!» Только пусть встретится мне эта кассирша! Я сделаю ей штампик на жопе: «Разрешено к вывозу из СССР».
Так мы и ехали до Ленинграда. Я с похмелья, но в роли куратора туристической группы, а трезвые люди – в полной прострации. Не пивши, не спавши, потому что боялись при мне расслабиться и рассказать какой-нибудь политический анекдот. Что с ними дальше случилось – не знаю, но именно этот случай из личной жизни я вспоминал, когда сочинял историю про вокзал… Кстати, вы никогда не задумывались – сколько надо потратить бензина и времени, чтобы доехать от города Прага до города Брно на автомобиле, как сделала это Анита? Не задумывались, ну и ладно… Однако недавно встречаю я господина, который долгое время жил в Чехии, а он говорит мне спасибо! «За что?» – спрашиваю. «Ну как же! – отвечает господин. – В вашей „Реставрации обеда“ город Брно как живой! Вот вокзал, вот пивница, вот вокзал, вот пивница, вот вокзал, вот пивница… Я прочитал и прослезился! Воспоминания нахлынули!»
Вопрос: Ваши книги написаны в соавторстве? С кем?
Ответ: Почему вы об этом спрашиваете?! Я соблюдаю правила личной гигиены и не ем из одной тарелки с другим писателем. Когда у меня атрофируется какое-нибудь полушарие головного мозга, я непременно обзаведусь соавтором, чтобы восполнить это досадное недоразумение. Но тут есть некие трудности в комплектации творческого коллектива! Ведь если откажет левое полушарие – мне будет нужен правосторонний соавтор, и наоборот!
Я понимаю, что в последнее время на писателя смотрят как на коммерческий проект с небольшими вложениями. Два пальца, компьтерная клавиатура и – пошла писать губерния! Начальные затраты на производство «бестселлера» можно легко сократить до одного пальца, а главное – продать эту хрень потребителю. Подавить его тягу к Литературе и втюхать пожеванный кем-то алфавит. Тогда, само собой разумеется, два соавтора с четырьмя пальцами работают быстрее и выдают на-гора больше «бестселлеров» за единицу времени. А пять соавторов уже могут обеспечить страну своими одноразовыми произведениями. Мне кажется, что производство литературных контрацептивов очень прибыльное дело! Вдобавок зараза не распространяется, читатели почем зря не рождаются, страна богатеет, а валовой продукт постоянно удваивается.