– А раньше? – зачем-то спросил я, находясь ближе к прострации, чем когда-либо.
– А раньше я́ была Йиржи Геллером, – заявила дамочка с журналом. – Только неудачно. Из-за того, что думала за Йиржи Геллера левыми полушариями головного мозга, поскольку какой-то дурак сказал, что женщины думают исключительно левыми полушариями…
– До свидания! – сказал я. – Желаю всем крепкого здоровья и долгих лет жизни!
Я приподнял с тридцать шестого места свою задницу, но вскоре был вынужден опустить ее обратно, чтобы не путешествовать в позе прыгуна с трамплина.
– Постойте, – улыбнулся мужчина, сидящий возле окна, – я вам сейчас расскажу один сюжет…
Допустим, что существует роман анонимного автора. По непонятной причине этот автор не идет на контакт с издательством, а его интересы представляет местное отделение известной адвокатской конторы «Брокофф и Браунн». Естественно, что никакими уловками не выведать у законников подлинное имя автора, который скрывается под псевдонимом «Йиржи Геллер». Ну, да и бог с ним, главное, что роман интересен издательству, а отношения с автором скреплены договором, где под пунктом «двадцать восемь» записано, что издательство оставляет за собой исключительное право, скажем, на образ автора и несет соответствующие расходы по воссозданию этого образа. То есть, по существующему договору, образ автора – автору не принадлежит. Изложенная юридическим языком, ситуация выглядит вдвойне абсурдно и втройне комично, однако издательство имеет определенный план по продвижению своего товара на книжном рынке, иначе говоря, романа Йиржи Геллера… Теперь для начала рекламной кампании издательству требуется тело автора с лицом, которое надо поместить на обложку романа. Трубка, шляпа и дебильное выражение как образ интеллектуального писателя – уже не котируются, приглашать актера тоже не стоит, ибо он ляпнет что-нибудь не по тексту в частной беседе. И лучше всего подыскать придурка из творческой интеллигенции, которыми являются филологические работники разных жанров – критики и примкнувшие к ним литераторы. Приняв такое решение, члены редакционной коллегии этого издательства садятся на поезд «Брно—Прага», чтобы ехать на ежегодную книжную ярмарку, где обильно представлены все филологические партии, рассчитывая подобрать что-нибудь для образа Йиржи Геллера из «секонд-хенда»…
И тут мы замечаем, – продолжил мужчина, – что к нам в купе, задом наперед, ломится новое литературное лицо, еще не надеванное и неизвестное широкой общественности…
– А как вы догадались, что это задняя часть литератора? – удивился я.
– По некоторым характерным потертостям, – пояснил мужчина. – Ведь вы сотрудник журнала «Желтая лихорадка»? Что, собственно говоря, не название, а общее направление мысли.
Дамочка с иллюстрированным журналом несколько раз кивнула, свидетельствуя, что именно она застукала меня на месте филологического преступления… А я поспешил отбрехаться:
– Ну и что?
– Еще ничего, – снова улыбнулся мужчина, сидящий возле окна. – А вот теперь слушай меня внимательно, – он стремительно перешел со мной на «ты». – Мы предлагаем тебе стать Йиржи Геллером на полном редакционном обеспечении.
– То есть? – попросил расшифровать я. – И прекратите ухмыляться, как будто ваши планы выше моего понимания.
– А разве писатель не сущее дитя в делах коммерции? – удивился этот мужчина.
– Несущее дитя, несущее дитя! – раскудахталась дама в брючном костюме. – Один геллер – штучка, за пару крон – кучка!
Мужчина посмотрел на нее внимательно, и дама запрятала свои каламбуры куда подальше, в брючный костюм, наверное.
– Мы снимем тебе хорошую квартиру, – связно излагал мужчина, – дадим приличный оклад, купим шикарный автомобиль и предоставим жену и любовницу…
– А это еще зачем? – возмутился я, недружелюбно поглядывая на даму в брючном костюме и на даму в чулочных изделиях. – У меня и свои есть.
«Жена» и «любовница» отреагировали на мое заявление следующим образом – никак. Только посмотрели в окно и друг на друга. Зато мужчина выразил свое неудовольствие по поводу моей строптивости. Как кандидату на образ Йиржи Геллера. И этот образ, который не брезгует всем подряд, начинал меня беспокоить…
– Он некрофил? – задал я прямой вопрос.
– Нет.
– Он педераст?