– Вот повезло парню! – обзавидовался таксист.
– Вы не могли бы ехать потише?! – спросила Анита.
– Я не в силах сдержать эмоций! – пожаловался таксист. – Не каждый день увидишь такого красавца, как ваш!
– Вам надо смотреть на дорогу, – намекнула Анита, – а то получится два красавца!
Что с нами могло случиться, в отличие от мужчин?! Как опытные рецидивистки, мы бросили такси вместе с водителем за два квартала от дома четырнадцать и зигзагами потащили Густава Шкрету по улице Спальна.
– Он оставляет за собой следы, – заметила Анита.
Густав и правда вычерчивал на асфальте две кривоватые линии своими лакированными туфлями.
– Надо было надеть на него тапочки, – сказала я.
– Всего не предусмотришь! – посетовала Анита. – Это какой номер дома?
– Кажется, восемнадцатый, – ответила я.
– Дьявол! – чертыхнулась Анита. – Разворачивайся обратно! Мы проскочили мимо!
Наконец со второй попытки нам удалось попасть в нужный дом и подняться на третий этаж с помощью лифта.
– А вот и мы! – радостно объявила Анита, как только Геллер открыл дверь. – Доставка товаров на дом!
– Я ничего не заказывал! – сказал Йиржи Геллер.
– А это подарок от фирмы! – пояснила Анита.
Тут Густав Шкрета выскользнул из наших рук и завалился на спину. Предательский берет съехал у него на макушку, и теперь всякий грамотный гражданин мог прочитать, что предначертано Густаву Шкрете.
– Гай Петроний Арбитр, – произнес Йиржи Геллер. – Что вы с ним сделали?
– Слегка подрумянили губной помадой, – призналась Анита.
Я же предупреждала, что надо справиться о здоровье писателя… Как только Йиржи Геллер услышал про губную помаду, он побледнел и потерял образ. Очень уж впечатлительные эти писатели!
Кампания
Провинция Римской империи
При тех же консулах сгорел от удара молнии гимнасий, а находившаяся в нем статуя Нерона расплавилась и превратилась в бесформенный медный слиток. Был также сильно разрушен землетрясением многолюдный кампанский город Помпеи…
На первый взгляд, Кумский залив – лишь небольшая морщина на «голенище» Италии, неподалеку от места, где у римского «сапога» начинается подъем. Но что за странная кабинетная привычка – путешествовать по географической карте и живые картины Италии подменять пятнами Роршаха?! Давайте возьмем увеличительное стекло, чтобы взглянуть на средиземноморские ривьеры вооруженным глазом! Давайте сделаем из карты треуголку и натянем на уши, чтобы послушать, о чем судачат торговки рыбой на городском рынке. «Мария! Мария! Ты видишь того идиота в треуголке и с увеличительным стеклом?!» – «Пресвятая Богородица! Да это же Наполеон!»
При ближайшем рассмотрении Кумский залив больше напоминает подкову, прибитую не на своем месте и скорее всего – для украшения римского «сапога». Во времена империи здесь, на побережье между Мисенским мысом и полуостровом Соррен, отдыхала римская знать и другие состоятельные граждане. Плебеи оставались в душном городе – жевать лепешки и пялиться на бесплатные зрелища. «Шоу и хлеба! Шоу и хлеба! Львы – христиане: 3–0!»
«Тридцать пар гладиаторов Гнея Аллея Нигидия с заместителями будут биться с восьмого по шестой день до августовских календ! Большая звериная травля, прохладительные напитки, тент! Объявление написал Эмилий Целлер, один, при лунном свете…»
От мыса до мыса – все было усеяно пансионами, тавернами и сувенирными лавками. Многочисленные постройки вдоль побережья создавали обманчивое впечатление, что это один приморский город. Самые живописные места были раскуплены еще при Ромулах и Ремах, и ныне римская знать отдыхала с неслыханными удобствами – бассейн, терраса и «Милетские истории» на сон грядущий. Усадьба Катона, где он трудился над «Сельским хозяйством», превратилась в гостиницу, а мало-мальски пригодные для жилья сооружения брали в аренду даже во время памятного извержения Везувия. То есть 24 августа 79 года.
«Во владении (Familia Penates) Юлии Феликс, дочери Спурия, сдаются внаем: элегантная купальня для достойной публики, художественные мастерские на втором этаже, меблированные комнаты для проживания. При заключении договора на долговременный срок – гибкие скидки!» (Сейчас объявление Юлии Феликс хранится в Национальном археологическом музее в Неаполе, а разные курятники на побережье Неаполитанского залива – всё так же сдаются внаем!)
Какая-нибудь хижина рыбака надстраивалась и надстраивалась, и к восемьсот тридцать третьему году от основания Рима трещала по швам от постояльцев. Случалось, чтобы попасть к себе в арендованный закуток среднего класса, отдыхающий был вынужден карабкаться на третий этаж по наружной лестнице. А если он вовремя не оплачивал аренду, предприимчивый хозяин вынимал деревянные ступени, и несчастный курортник со всем своим семейством не мог вернуться на землю для полноценного отдыха, покуда его не выкупят родственники. Тогда он спускал на веревке пустую корзину, и сердобольные граждане бросали туда всякую снедь, чтобы сиделец не помер с голода. «Марио! Марио! Лючия тебе прислала отличного вина!» – «Долгих ей лет жизни! Клади кувшин в корзину!»