- Нет.
Пэт остановился и обернулся.
- Что ты имеешь в виду?…
- То, что сказал. Ребенок будет со мной, во всяком случае пока.
Возможно, я разучился уже скрывать свои эмоции, а может быть, Пэт видел это выражение слишком часто. Он сжал зубы, и я почувствовал, как напряглись его плечи под пальто.
- Майк, - сказал он, - если у тебя возникла идея отправиться в погоню за убийцей, выбрось ее из головы сейчас же. Я не собираюсь рисковать своей головой и положением из-за бредовых мыслей, которые приходят тебе в голову.
Я проговорил тихо и медленно, так что ему пришлось напрячь слух, чтобы услышать:
- Убийства не происходят без причины, они обдумываются и тщательно планируются. И причина должна быть веской. Я понятия не имею, кто этот ребенок, но он должен вырасти, зная, что тип, который убил его отца, сам умер от хорошенькой горячей пульки в животе. Если это что-нибудь значит для тебя, можешь считать, что я веду это дело.
У меня есть законное право застрелить этого проклятого убийцу, если удастся спровоцировать его на нападение, чтобы это сошло за самооборону. Так что давай старайся дальше. Скажи, что мне не поздоровится. Скажи, что я вмешиваюсь в работу полиции, а я отвечу, как мне осточертело все в этом городе. Я живу здесь, понял? У меня, черт побери, есть право очистить это место, даже если ради этого придется убить несколько подонков. А на это напрашиваются многие, и, если я решу выполнить эту работу, лучше не вмешивайся. Просто каждый день заглядывай в газеты и увидишь, в какой переплет попадает полиция, когда политика ломает или покупает полицейского. Вспомни нераскрытые дела об убийстве Скотториджо или Биннаджо и его напарника в Канзас-сити, а потом взгляни мне в глаза. И если ты скажешь, что этот город защищен, я назову тебя лжецом. - Я был вынужден остановиться и перевести дыхание. В груди было горячо, я задыхался. - Больно смотреть, как плачут дети, Пэт. Дети, не взрослые мужчины. Кто-то должен поплатиться за это.
Пэт понимал, что спорить бесполезно. С минуту он пристально глядел на меня, затем взглянул на малыша, кивнул, и лицо его окаменело.
- Вряд ли я могу остановить тебя, Майк. Во всяком случае, сейчас.
- Да никогда. Думаешь, будет правильно, если я возьму с собой ребенка?
- Думаю, да. Я позвоню тебе утром. Поскольку ты все равно замешан в этом деле, окружной прокурор, вероятно, захочет услышать твои показания. На этот раз помолчи и сохранишь свою лицензию. У него достаточно забот с заправилами игорного бизнеса, и он будет счастлив выместить досаду на тебе.
Мой смех прозвучал так, как будто потерли друг о друга две деревяшки.
- Пусть идет к черту, мне плевать. Однажды он грубо обошелся со мной, и, могу спорить, ему до сих пор неприятно вспоминать об этом. Что с ним сейчас? Неужели он не в состоянии прикрыть букмекерскую контору?
- Это не смешно, Майк.
- Это крик души. Даже газеты потешаются.
Его лицо медленно залилось краской.
- С них станется. Те, кто смеется, возможно, сами участвуют в деле.
Громче всех смеются шишки вроде Эда Тина, и смеются они не над окружным прокурором или полицейскими. Они смеются над каким-нибудь Джо, над парнями вроде тебя, по которым это бьет. Нисколько не смешно, когда Тин, Лу Гриндл и Фаллон наслаждаются роскошной жизнью, а ты расплачиваешься за это.
Он избавился от обуревавших его чувств и не забыл даже пожелать мне доброй ночи перед уходом. Я смотрел на захлопнувшуюся за ним дверь, крепко прижимая к себе ребенка, и в моих ушах звучали его слова: одно из них звучало все громче и громче.
Лу Гриндл. Оружие. Лу Гриндл, дешевое наследие прошлых лет, продававший свои услуги тому, кому они требовались. Лу Гриндл, пижон-преступник, который одинаково свободно чувствовал себя в злачных местах на центральных улицах и в погребке в Гарлеме.
Лу Гриндл, что неделю назад играл в кости в задней комнате у Лейка, пока двое его молодцов стояли рядом, держа его пальто и деньги. И держал пальто тот самый парень, лежавший недавно в грязи и похожий на разбитые песочные часы.
Я завернул ребенка в пиджак и вышел. Остановилось такси и подобрало меня. У таксиста, наверное, были дети, судя по его ухмылке при виде мальчика в моих руках.
Я сказал ему, где остановиться, и он подождал, пока я не вернусь. Потом я еще семь раз просил его сделать остановку, прежде чем достиг кое-каких результатов. Наполовину одурманенный бармен принял меня за одного из посвященных и сказал, что я могу найти Лу Гриндла на Пятьдесят седьмой улице, в местечке под названием «Хмельной шотландец», где раз в неделю предоставлялась комната для особо азартных карточных игр. Я бросил ему доллар, вернулся к такси и спросил шофера: