Одно окошко хлопнуло и отворилось.
— Нам узнать о пропавшей, тут из отделения милиция звонили, — сказал милиционер высунувшейся оттуда девушке.
— Зайдите.
Глеб и Гандзя вошли в другую комнату. Вдоль стен стояли высокие шкафы с ящичками. Каждый назывался: «А — АФ», или «П — ПЫ», или «Ч, Ш, Щ.». Очень странно!
За столом сидел старичок. Он ловко защёлкал ящичками, вытащил один, на букву П: долго разглядывал в нём какие-то исписанные листки. Достал ещё толстый альбом с фотографиями, потом покачал головой:
— Нет. Нету такой — Петровых Людмилы. Однако зайдите в шестой корпус, там малышек бесфамильных только что привезли.
Гандзя стиснула пальчики. Глеб дёрнул её за платок, шепнул:
— Молчи, слышишь, молчи!
Милиционер вывел их опять мимо освещённой будки на большой белый двор. Двор был чисто-чисто выметен, а посредине, под красивым высоким фонарём блестела накатанная гора. Вокруг неё были натыканы, как лес, деревянные лопатки.
И вдруг Глеб и Гандзя остановились.
Им наперерез по дорожке к белому, с мягко освещёнными окнами дому шагали две девочки. Две одинаковые маленькие девочки в серых шубках и красных шапочках. Только у одной шапочка съехала на затылок, а у другой на нос. Девочки громко и дружно ревели.
— Ай ай-ай, бесстыдницы! — говорила идущая за ними старушка. — Искупались, переоделись, сейчас ужинать будете. Зачем плакать?
— Ы-ы-ы… — ревели девочки.
Гандзя посмотрела на них и тоже всхлипнула.
— Вот, глядите, ребятки идут, и они потерялись. Ух, нет обозналась, товарищ милиционер!
— У-у-у! — заревели девочки и вдруг замолчали.
Милиционер присел перед ними и спросил:
— Новенькие?
— Новенькие, новенькие, — заторопилась старушка. — Наши, должно, городские. Такие хорошие! Одну с Филей привезли — на рынке потерялась, другую из Сокольников. А мамы-то, небось, ищут! Ничего, ничего, найдут.
Девочки попробовали снова зареветь — ничего не вышло. Тогда милиционер сказал:
— Петровых Анна Геннадиевна, глядите хорошо: не ваша сестрёночка? — и осторожно повернул Гандзю за плечики сперва перед одной девочкой, потом перед другой.
— Н-нет. Нет. — Гандзя мотнула головой.
Девочки были: одна беленькая, другая чёрненькая, как жучок, с размазанными по розовым щекам слезами.
Старушка сказала:
— Сродственницу свою ищете? Ай-ай-ай! Ну, может, и у нас. Вместе идёмте, в шестом малыши.
Они снова зашагали вперёд: две девочки, за ними старушка, Глеб и Гандзя, за ними милиционер.
Шестой корпус
Чёрненькая девочка посмотрела на Глеба, проглотила слёзы и сказала:
— И ты теперь девочка, да?
На Глебе был халат, длинный белый халат. Правда, милиционер подпоясал его своим ремнём, но халат всё-таки свисал до полу.
— Нет, я не девочка, — сказал Глеб, раздувая ноздри.
А у Гандзиного халата болтались рукава, хотя милиционер и засучил их.
Халаты им принесла и одела старушка на лестнице шестого корпуса — без них к малышам не пускали.
Девочки больше не плакали — во все глаза смотрели на Глеба и Гандзю. Сами они были в одинаковых, в горошину, платьицах и даже в фартучках.
Милиционер остался ждать в комнате воспитателей, а старушка сказала:
— Пошли?
Глеб кивнул, оглянулся на девочек, подёргал, крепко ли держится ремень, и тихонько подтолкнул Гандзю:
— Пошли!
Девочки шли по высокому светлому коридору, присмирев и стуча сапожками, Глеб и Гандзя — рядом. А старушка оборачивалась и приговаривала:
— Это у нас спальня. А это занимаются здесь… ну, лепят, рисуют, чтобы не скучали. А нам сюда.
Она подождала немножко и распахнула стеклянную дверь. Девочки остановились, посмотрели друг на дружку и захныкали.
— Слышите, перестаньте! Слышите? — сказал, подбегая, Глеб. — Вот какие! Зачем плачете?
Старушка обняла девочек за плечи:
— Входите, входите!
За стеклянной дверью была очень большая комната. Под потолком горела люстра, вся в огнях. Вдоль стен выстроились длинные белые столы с низкими стульчиками. А посередине на огромном пёстром ковре сидели и стояли круглоголовые, в одинаковых курточках и платьях, ребятишки.
— Здравствуйте, ребята! — громко сказала старушка.
— Здравствуйте, Анна Сергеевна! Здравствуйте, тётя Аня! Мы ужинать будем, у нас новенькие!.. За Таней мама приехала! — закричали со всех сторон.
— Вот и хорошо! И у меня новенькие.
Она вывела вперёд обеих девочек и сказала: