Дома
Глеб и Гандзя между тем просто потеряли голову.
Они обшарили все дворы; заглядывали за помойки, спускались в котельные. Сбегали к своему дворнику. Но он был важный и сердитый и только буркнул:
— Знать ничего не знаю, не видал.
Наконец попавшийся навстречу соседский Толька Воробьёв, сбивая с лыж снег, ехидно сказал:
— А я знаю, кого вы ищете. Ту девчонку с собакой? Она на улицу пошла. — И он махнул палкой на ворота.
Глеб и Гандзя долго бегали по тротуарам и мостовой, заворачивали в магазины, кричали и звали на разные голоса. Вспотевшие и измученные, они вернулись домой — на двери попрежнему висела записка.
Тогда они сели и стали думать. Гандзя, правда, думать уже не могла. Слёзы капали у неё из глаз прямо на ступеньки, забирались за воротник. Она закрыла лицо руками, но слёзы выползали между пальцами, сыпались в рукава.
— Слышишь, не плачь. Ты, пожалуйста, не плачь, — растерянно говорил Глеб. — Мы её найдём обязательно. Мы милиционера спросим, пожалуйста…
Но Гандзя всхлипывала так, что даже шубка у неё на плечах топорщилась.
— Мы знаешь что сделаем? — шептал Глеб, подбирая губы, чтобы самому не зареветь. — Мы сейчас по всей Москве звонить будем. Мы прямо самому…
Но Гандзя, не удержавшись, проплакала во весь голос:
— Лю-у-удка!..
В ответ внизу хлопнула парадная дверь. Кто-то быстро, стуча каблуками, поднимался по лестнице. Это была Ольга Ивановна.
Она очень торопилась — до начала занятий в институте оставалось полтора часа.
— В чём дело, что случилось? — ахнула она, увидев Глеба и Гандзю.
— Людки… нету!.. — в один голос ответили они, не вставая со ступенек.
— Как нету?
Ольга Ивановна побледнела, сдёрнула с ящика записку, открыла дверь, вбежала в переднюю и крикнула:
— Сию же минуту прекратить рёв и объяснить толком!
Глеб и Гандзя вошли тоже и, перебивая друг друга, объяснили.
Ольга Ивановна побледнела ещё больше, подумала и сказала:
— Значит, это была она! Батюшки мои, что же теперь делать?
Она вытерла Гандзе заплаканное лицо, поправила свою шапочку и продолжала:
— Глеб, сейчас же позвони ко мне в институт и скажи, что я, возможно, не приду на лекции. Гандзя, разденься, умой лицо, и с Глебом ждите меня. Ждите, делайте имеете уроки, и никуда не сметь уходить, поняли? Я пойду поищу сама и заявлю в милицию… Ай-ай-ай, значит это всё-таки была она!
Она или не она?
Машина ехала очень быстро.
За стёклами кабинки прыгали огромные, наверно двадцатиэтажные, дома. Неожиданно рядом вдруг вырастал тоже грузовик или низкая блестящая легковая машина. Потом прямо в воздухе вспыхивал красный глазок, и Люда с Орешком так усердно начинали вертеть головой, что у обоих болела шея.
Улицы были прямые и широкие или вдруг расплывались, и на них, обгоняя друг друга, выбегали новые машины. Тогда шофёр говорил: «Самотёка», или: «Колхозная».
Потом свернули в переулок. Колёса запрыгали сильней — снег с мостовой был собран в кучи, — и из-за угла вылез высокий, очень знакомый дом. Люда вспомнила: вокзал.
Здесь подождали немножко. Орешек даже соскучился и лизнул Люду в нос.
Вокзалов было несколько: от одного к другому перекатывались трамваи, цепочками бежали люди. Над головой по мосту прогромыхал закутанный паром поезд.
А потом тронулись дальше, обогнули вокзал и остановились около железнодорожных путей, у каких-то длинных и узких домов.
— Стоп! — сказал шофёр. — Вот он, склад.
Он вылез. Люда с Орешком вылезла тоже. Шофёр крикнул:
— Тут меня обождите маленько! — и ушёл.
Люда села на подножку, вытащила нагревшееся яблоко и стала есть. Орешек прошёлся у грузовика, увидел воробьёв и от страха попятился.
Грузовик вдруг тряхнуло, он грохнул, точно выстрелил, и Люда чуть не слетела с подножки. Она обернулась: над головой у неё в кузове выросла чья-то спина, потом сразу две головы и застучали доски.
— Чего тут мешаешься? Ступай, ступай! — сердито сказала Люде одна голова.
Длинная, как жердь, доска выехала из кузова и уткнулась в снег.
Люда вскочила на ноги.
Два грузчика забрались на грузовик, а из раскрытых дверей склада сами собой покатились громадные бочки. Грузчики, навалившись, стали вкатывать их по доскам в кузов. Лица у грузчиков были красные и такие сердитые, что Люда подхватила Орешка и огляделась — где же шофёр?
Она отошла немного от грузовика, вытянула шею и стала разглядывать склад.
За складом, по узкой деревянной платформе, быстро стуча каблуками, шла какая-то женщина. Пройдя несколько шагов, она обернулась и удивлённо посмотрела на Люду. У Люды вдруг задрожали коленки: женщина была чем-то похожа на Ольгу Ивановну, только вязаная шапочка спрятала волосы. В руках она держала жёлтые квитанции и на ходу помахивала ими.