— А-а!.. Вот ты о чем! — воскликнул Арсей и с нарочитой горечью сказал: — Решил не жениться.
— Отчего ж, Арсей Васильич?
Арсей заглянул ей в глаза:
— Ту, которая нравится, прозевал.
— Эх ты, телепень!.. — ласково воскликнула Ульяна, вдруг звонко рассмеялась и хлестнула мерина кнутом.
Долго звенел в ушах Арсея ее волнующий смех. И долго перед глазами стояла Ульяна — стройная, статная, с раскрасневшимся лицом и с нежной улыбкой на губах. Не раз после этого Арсей искал с Ульяной встречи. Не однажды просил ее о свидании где-нибудь под тихой вербой в вечерний час. Все было напрасно: Ульяна решительно отклоняла его ухаживанья.
Началась война, и Ульяна пришла в его партизанский отряд. Жизнь в лесу сблизила их. Они часто виделись, говорили друг с другом. Арсей ценил Ульяну, отмечал перед бойцами ее старание. Этого требовала справедливость. Но личное отступило куда-то. Ульяна попрежнему была далекой. Арсей не знал подробностей ее отношений с мужем. Но эта история не давала ему покоя и тогда, когда другие партизаны давно ее забыли. Как-то раз он зашел к Ульяне в землянку и, убедившись, что они одни, сказал:
— А что, Ульяна Петровна, ежели я пошлю людей в Зеленую Балку, чтобы они переправили сюда, к нам, Куторгу?
Ульяна стирала белье. Услышав слова Арсея, она выпрямилась, вытерла красные руки о фартук.
— Не надо, Арсей Васильич, — сказала она с затаенной грустью. — Не надо, товарищ командир…
Но Арсей не послушал ее. В тот же день он послал разведчиков в родное село с заданием повидать Куторгу и спросить, не желает ли он перебраться к партизанам. Спустя неделю разведчик вернулся и сообщил, что Куторга попрежнему работает счетоводом и отправиться в лес отказался под предлогом нездоровья. Арсей рассказал об этом Ульяне. Она выслушала внимательно, но о Куторге не расспрашивала, точно речь шла о постороннем для нее человеке.
Однажды в жарком бою у переправы Арсей был серьезно ранен. Ульяна встретила это известие, как личное несчастье. Арсей видел ее побелевшие губы и ужас, застывший в глазах. Вот тогда он признался себе, что полюбил эту женщину всем своим существом, полюбил навсегда. Дни и ночи она дежурила у его постели, и, может быть, ее заботы вернули ему жизнь. Но как только он встал с постели, все снова вошло в прежнюю колею — между Арсеем и Ульяной установились прежние строгие товарищеские отношения.
…Горизонт на востоке занимался пожаром. Река светлела, пузырилась и, казалось, веселей несла свои воды. В таборе загорались бледные огоньки костров, редкий дым мглою стлался по выгону.
Кто-то положил руку на плечо Арсею. Он обернулся: позади стоял, ухмыляясь во все свое круглое обветренное лицо, Денис Скворцов.
— Доброе утро!
— Доброе утро.
Денис сел рядом, достал сумочку с табаком, осьмушку газеты.
— Еще один полунощник, — сказал Арсей. — Ты чего бродишь?
— А ты чего?
— Ну, я — другое дело. Я председатель колхоза… Мне по штату положено.
— А я секретарь комсомольской организации, — сказал Денис. — И мне по штату положено…
Арсей достал папиросу и взял у Дениса тлеющий трут.
— А скажи, пожалуйста, товарищ секретарь комсомольской организации, кому это я обязан своим выдвижением в председатели?
— Нам, — ответил Денис.
— Кому это вам?
— Комсомольцам.
— Серьезно?
— Серьезно.
— Значит, можно вас поблагодарить?
— Буду рад… — Денис протянул руку.
Но Арсей не подал своей.
— Чорта рытого! — сказал он сердито. — Может, ты и в самом деле воображаешь, что заслужил благодарность? Скорей наоборот.
Денис с наслаждением чмокал губами, высасывая дым из цыгарки, и прятал в уголках рта довольную улыбку.
— Что это вам взбрело выставить мою кандидатуру?! — горячился Арсей, задетый равнодушием Дениса. — Инициаторы! Вам бы только раньше всех вылезти. А нет, чтобы умом раскинуть. Председателем мог быть и Недочет, и Терентий, и ты — и мало ли еще кто! А агроном у вас один я грешный. — Он помолчал, насупился. — Хотел опытами заняться… А придется возиться с куренями да с землянками. И все по вашей милости.
Денис повернулся к нему. Курносое, скуластое лицо его стало суровым.
— Кто говорит эти слова? — спросил он. — Арсей Быланин, командир партизанского отряда, который не знал поражений, или запечный трусишка?
— Что-о?! — вспыхнув, с негодованием крикнул Арсей. — А ну, повтори!
— Ты ли это? — продолжал Денис, не обращая внимания на угрозу. — Если ты, то как можешь ты бояться трудностей?
Спокойный и решительный тон товарища сбил Арсея. Он не знал — сердиться ему или обратить все в шутку. Он был рад приходу секретаря комсомола, с которым собирался откровенно потолковать, и теперь не понимал сам, как между ними вспыхнула ссора.