Первому Влад позвонил своему бывшему сослуживцу майору Ломову, ставшему начальником отделения:
— Привет.
— Кто говорит? — осведомился Ломов,
— Лом, ты что? Не узнаешь? Это Влад. Секундное молчание.
— Давно не возникал, — произнес Ломов. — Тебе еще деньги по расчету положены. Кто будет забирать?
— А что, много накапало?
— Немного. Но на бедность…
— Ага, — кивнул Влад. — На бедность — это по мне.
— Ты уже решил, чем будешь заниматься?
— А куда может пойти бывший рубоповец? Или в бандиты. Или в бизнесмены.
— Но ты-то небось в частные сыщики пойдешь.
— С чего взял, Лом?
— А куда тебе еще, Влад? усмехнулся майор Ломов. Иначе тебе — тоска и скука.
— Действительно, куда…
— Так что, решил ты, куда идти? — не отставал Ломов.
— Решил. На кладбище.
— Что? — опешил Ломов. — Могилы копать?
— Зачем? Лежать в них… Меня чуть не грохнули на днях.
— В смысле?
— В прямом. Теперь сижу, гадаю — кто из старых клиентов момента дожидался.
— Вот что, — помолчав, произнес Ломов. — Ты подъезжай вечером в контору. Переговорим.
— Нет. В контору не поеду. Но встретиться нам надо.
— Ты у себя дома?
— Я что, смертельный враг своему здоровью? — удивился Влад. — Пристроился.
— Где хоронишься?
— Есть хата. Магазин «Самоцвет» знаешь? Да знаешь ты. Мы там Глобуса сторожили. У его входа.
— Хорошо. Когда? — осведомился Ломов.
— Давай часа через два.
— Нет, я сейчас уезжаю. Давай в пять вечера.
— Как скажешь. Мне все равно. Идти-то двести метров… Гурьянов подъехал к магазину «Самоцвет» в полчетвертого. Одет он был так же, как и на встрече с Крошкой, — стареющий хиппи в круглых очках и с букетом в руке. Он нашел хорошее место для обзора. И вскоре высмотрел шустрых молодых ребят. Те неторопливо прогуливались, но явно кого-то высматривали. Один подошел к дворнику, ткнул удостоверением, задавал вопросы. Еще поспрашивали одну бабку.
В пять часов появился майор Ломов. Он явно нервничал, прохаживался перед магазином из стороны в сторону и все время смотрел на часы. Все это время те молодые люди держались на почтительном расстоянии.
Наконец Ломов уселся в свой подержанный «Мерседес» и подался восвояси. Через пару минут собрались в путь и молодые люди. Они сели в зеленый «Опель-Сенатра».
Гурьянов бросился к своей «Волге», прыгнул на сиденье, сорвал очки и кепку, натянул куртку и прилепился к «Опелю».
— Я повел их, — произнес он в микрофон рации. — Зеленый «Опель-Сенатра». Смотри нас на перекрестке. Мы двигаемся центру. Не пропусти. Понял?
— Понял, — сказал Влад.
На двух машинах вполне можно вести одну машину. Парни в «Опеле» так и не засекли за собой «хвост» и спокойно добрались до проспекта Вернадского. Там они на охраняемой стоянке оставили машину и прошли в многоэтажное здание.
— Так, что у нас на Вернадского по этому адресу? — спросил Влад, подсаживаясь к Гурьянову в машину.
— А на Пушкинской у нас частное охранное предприятие «Тесей», — удовлетворенно произнес Гурьянов.
— А по досье ЧОП «Тесей» имеет прямую связь с ахтумскими, — хлопнул в ладоши Влад. — Ое-ей. Вычислили иуду искариотскую.
— Вычислили, — кивнул Гурьянов.
— Ну, Лом. С самого начала я чувствовал, что не то с ним. И теперь все сошлось.
— Получается…
— Получается, что Лом предупредил Политика перед тем, как я отправился к нему с постановлением о проведении обыска. И Политик успел спрятать следы. Я уже тогда подозревал Лома. Самый подходящий кандидат на такую роль. Холодный, скользкий, как жаба.
— Враг в своем доме, — кивнул Гурьянов. — Это чувство, будто тебе в тарелку плюнули…
— Наверное, у Политика и Лома давно шуры-муры. Скорее всего через Маничева Лом и на ахтумских вышел. И ведь продал меня без всяких сомнений. А заодно и тебя, Никита… Вообще Лом меня никогда не жаловал.
— А когда продажный мент честного любил?
— С ним все ясно, — Влад задумался и предложила-Может, Лома используем втемную?
— Поглядим… У нас и так дел полно…
— Напомнил. — Влад посмотрел на часы. — Я должен встретиться с моим человеком, тот уже знает наверняка, каким рейсом прилетит Политик. Мой человек поедет встречать его.
Агент Влада был человеком из ближайшего окружения Политика и предавал своего босса самоотверженно, единственным условием выдвигая: «Влад, устрой этой падле хорошую жизнь: чтобы белый свет не мил был». Благодаря ему было то первое, роковое дело в отношении Политика, на котором опер костей не собрал.
— Маничев отоспится, — сказал Влад. — И к завтрашнему вечеру — на оргию. Вернется в Москву утром. У него днем намечается партийная тусовка.
— Ну что же, мы тоже встретим его. Честь по чести…
Примерно те же заботы одолевали несколько лет назад Художника. Ему нужен был Политик. Нужен был тепленьким.
Художник получил достаточную информации о нем. Ситуация выглядела неважно. Действительно, крышу ему мраморными атлантами мощно держали торгуевские, а на открытую конфронтацию с ними решится не каждый. Сам Политик тусовался среди либеральной элиты. Захаживал и в Кремль, и в-Думу. Имел солидную поддержку. Особенно теплые отношения сложились с питерскими политиканами.
Зачем Политик кинул Гринберга на эти самые восемьдесят пять тысяч долларов? Кто бы знал. Позже он утверждал, что не виноват и кинули его самого, но он врал.
Жил Политик в квартире на Арбате. Передвигался в сопровождении гориллы из охранного агентства.
Обычно охранники подбирали ему на московских вокзалах бездомных малолетних бродяжек. Политик быстро срывал розы удовольствия, делал видеозаписи — излюбленное его хобби, а потом пристраивал пацанов другим педофилам. В основном в бордель, работающий под видом детского благотворительного лагеря для трудных подростков, который держал один из московских богемников. Делал это Политик не задарма, а, наоборот, за хорошие деньги, так что сочетал полезное с приятным. И еще — педофилия приносила не только удовольствие, доход, но и связи. В богемной и политической тусовке на редкость много извращенцев и маньяков. А тусовка сегодня — это деньги и влияние. И тусовка с трудом пускает в себя тех, кто в лучшую сторону отличается от нее. Так что в узком кругу Политик своей нестандартной сексуальной ориентации вовсе не стеснялся — в тусовке она считалась изысканной и вовсе не позорной.
— Что делать будем с ним? — задумчиво спрашивал Художник, обсуждая ситуацию с дядей Лешей и Шайтаном.
— Грохнуть — проблем нет, — подал голос Шайтан.
— Нам его шкура или деньги нужны? — спросил дядя Леша, посасывая минералку — только что врачи его вырвали из цепких лап запоя.
— Деньги, — сказал Художник.
— Тогда надо тонко…
Обсудили детали. И дали заказ московскому частному сыскному агентству «Тесей», с которым у команды были добрые деловые отношения.
— Нужно знать, чем и где дышит это прыщ, — говорил Художник хозяину «Тесея», бывшему подполковнику госбезопасности Альмарову. — Где у него проходят оргии.
— Работа-то квалифицированная. Немалого стоит, — сказал Альмаров. — Техника очень дорогая нужна.
— Поэтому и пришел к вам.
Через две недели руднянские имели расклад по Политику, в том числе и видеозапись с видами на дачу в Подмосковье, куда тот привозил своих чад. Там Маничев снимал видеоролики. Туда он возил и самых своих близких друзей. Сторожил пятикомнатный дом выкинутый недавно из квартиры бомж Кондратий Семеныч.
По соседству располагалось несколько домов победнее. Зимой там жило немного народу. Однажды там появился новый жилец, который очень быстро сошелся с Кондратием Семенычем. Не раз они пропускали рюмочку-другую.
— Как хозяин-то? — спрашивал новый сосед.
— Хозяин и есть хозяин. Эх, глаза бы мои не видели, — вздохнул Кондратий Семенович.