Неожиданно в окно упал яркий луч солнца, ударился о серебряный поднос, на котором были разложены награды, и они сразу вспыхнули золотым сиянием. Инспектор кончил читать отчет, прищурился на груды подарков и повеселел. Все облегченно вздохнули. Директор Дерябин, сидевший рядом с министром, что-то шепнул ему. Вельможа благосклонно кивнул в знак согласия, и тогда Андрей Федорович поднялся и военным шагом подошел к столу; взяв поднос, он бережно вручил его министру.
— Илья Чайковский! — громко вызвал директор, и на хорах в этот миг раздались торопливые и возбуждающие звуки труб и литавр.
— Иди, Илюша! — весело напутствовал друга Аносов.
С нежным румянцем на щеках Чайковский вышел из рядов и приблизился к министру. Тот прищурил на кадета близорукие глаза и взялся за золотую медаль.
— Молодец Чайковский, ты теперь шихтмейстер! Верно служи государю и отечеству! — внушительно сказал он и вручил вновь произведенному горному офицеру золотую медаль. Илюша поклонился, пуще покраснел и поблагодарил.
— Павел Аносов! — опять провозгласил Дерябин.
Под звуки курц-марша крепко сбитый Аносов неторопливым шагом прошел вперед и вытянулся в струнку перед министром. Свежий румянец и ясный взгляд серых умных глаз Павлуши привлекли внимание вальможи. Директор выдвинулся вперед и учтиво сказал гостю:
— Ваше высокопревосходительство, обратите внимание на сего питомца: он лучший ученик по металлургии и при этом оказал весьма изрядные успехи в изучении родного языка.
— Превосходно! — улыбнулся старик. — Что ж, Аносов, ты можешь прочесть стих, достойный сего великого часа в твоей жизни?
— Могу! — смело ответил Павел, и волна вдохновения подхватила его. Дозвольте из ломоносовской оды прочитать вам?
— Мы все слушаем! — министр склонил седую голову и стал ждать.
Аносов поднял лицо и звонким голосом прочел:
— Отрадно слышать! — сказал министр, обращаясь к директору корпуса, и легонько захлопал в ладоши. За ним стали рукоплескать и гости. Вновь произведенный шихтмейстер поклонился.
— А о Рифеях помнишь? — вдруг спросил вельможа.
— Помню! — улыбаясь ясными глазами, ответил Аносов.
— Скажи! — приказал гость, и глаза его по-молодому блеснули.
В зале прозвучали вещие слова, которые юноша неторопливо чеканил строка за строкой:
— Ты вполне заслужил свою награду, — сказал министр и взял с подноса золотую медаль. — Носи с честью!
Опять раздался рев труб и звуки литавр. Аносов ног не чуял под собой. Навстречу ему дружески блестели восторженные глаза Илюши Чайковского.
Вызвали для вручения наград еще нескольких кадет. Снова оркестр играл туш, и на душе Аносова было празднично и светло. Он радовался за каждого товарища. Вот отличившимся в фехтовании вручили золоченые эспадроны и серебряные рапиры, и молодой унтер-офицер испытывал чувство гордости за друзей. Приятные минуты летят очень быстро, и вскоре торжество вручения наград окончилось. Музыка заиграла марш, кадеты построились и двинулись из зала.
Однако этим не кончился праздник. Вслед за официальной частью началось фехтование. Резко звенел металл, а с тонких, как осиное жало, клинков сыпались искры, и солнце жарко сверкало на золоте эспадронов. Сколько ловкости и пластичности проявляло в движениях молодое сильное тело! Все восхищенно смотрели на этот своеобразный турнир.