– Седые волосы приходят с мудростью, – мягко констатировала она утром этого дня, провожая мужа в очередной бой.
– И с убитыми нервными клетками, – добавил он, улыбаясь в зеркало и поправляя галстук. – И с потерянными часами сна. Метанин, кажется, не вырабатывается. Я читал.
– Мелатонин, – поправила она.
– И память немного того. Забываю всякие мелочи.
– Записывай в заметки.
– Вчера сделал семнадцать. И все равно забыл о встрече с ветеранами.
Вряд ли к обеду того дня, ожидая работников в кабинете для совещаний, он нервничал из-за седых волос или потери нервных клеток. Он размышлял о судьбе Большой Суеты, и чем дальше, тем активней у него множились седые волосы и самоуничтожались нервные клетки.
Дверь приоткрылась, в кабинет заглянула Галина Валерьевна:
– Иса Исаевич, пришли.
– Тогда начинаем, – сказал мэр, и Расул вдогонку деловито кивнул Галине Валерьевне. Этот кивок секретарша едва ли заметила, поскольку ни во что не ставила Расула, которому кивок был необходим скорее для создания иллюзии собственной важности. Слово Расула для нее в принципе ничего не значило, и поэтому на любую его просьбу типа «Подайте, пожалуйста, ЭТО» она отвечала: «ЭТО находится вон на ТОЙ полке» – и продолжала заниматься своими делами.
Работники администрации города в количестве пяти человек вошли в кабинет. Нет смысла описывать их подробно: все они были мужчинами и каждому из них было за пятьдесят. Естественно, все они считали себя ведущими экспертами международного уровня по вопросам благоустройства муниципалитетов в пределах Махачкалы. И каждый был уверен, что гораздо более, чем Иса Исаевич, достоин занимать кресло мэра. На деле же каждый из них имел какие-то эгоистичные помыслы, а представляли они в большинстве своем либо интересы своего клана, либо интересы покровителя, что зачастую было одним и тем же.
Иса Исаевич опустился в кресло и окинул присутствующих задумчивым взглядом. Настенные часы тикали едва слышно, но некоторое время этот звук был единственным в кабинете. Начальники комитетов и заместители управлений по чему-нибудь старались смотреть в основном на стол перед собой (на уровне инстинктов ощущая за что-то вину), но иногда тоже обменивались задумчивыми взглядами и деловито кивали друг другу.
Это было первое из шести запланированных на день совещаний, поэтому стоило экономить силы. Соответственно мэр решил в этот раз не отчитывать никого из присутствующих за вклад в общий успех миссии по спасению города.
Предвещая тяжелый и не самый приятный разговор, мэр потер лоб, брови и виски (ровно в такой последовательности, потому что супруга обучила делать именно так), а затем легким жестом предложил обладателю пышных и явно подкрашенных советских усов начинать. Тот принялся мямлить что-то, заглядывая в записную книжку, но, как часто это происходит с дагестанцами, заметив, что никто его мнение не опротестовывает, довольно быстро обрел уверенность в своих словах, затем поднял уровень убеждения путем применения энергичных постукиваний указательным пальцем по документации и наконец, решив, что ему не хватает последней капли, напряг брови и выстрелил взглядом в коллег. Те закивали в такт стукам пальца. Получив обратную связь, он добавил что-то об общих целях и задачах, наглядно подкрепив свои слова сжатием пальцев другой руки в кулак. Чтобы никто не усомнился в пламенной речи, завершил чиновник ключевыми для подобных выступлений словами «Чего и ждет от нас наш президент!» и ткнул постукивавшим пальцем на стену, единолично захваченную огромным портретом президента двадцатилетней давности.
Мэр продолжал смотреть на место в столе, в котором только чудом еще не появилась ямка после пальца.
– Так что вот в таком мы положении, – добавил усатый стукач после паузы, разводя руками.
– То есть у них есть на это разрешение? – переспросил мэр.