По расчетам Петьки, уже наступил четвертый час дня, и остров заметно приблизился, когда на горизонте со стороны открытого моря выросли многочисленные столбы черного дыма.
«Неужели возвращаются торговые суда? — подумал доктор. — Странно».
В этот самый момент донесся, как и вчера, шум моторов, и с той же стороны показался отряд гидропланов. Эскадрилья, низко пролетев над морем, скрылась в стороне берега. Дэвис проводил ее мрачным взглядом. Обернулся и встретился с недоумевающим взором Ивана Петровича.
— Я думаю, — сказал он, — это наши самолеты. А на горизонте — наша эскадра.
Доктор почему-то не сразу сообразил, о какой эскадре идет речь, и пожал плечами.
— Никакой эскадру у нас в Белом море не бывало.
— Я хочу сказать — английская. Другой не может быть… Перед отъездом из Англии, мне пришлось вращаться в известном кругу влиятельных лиц, близких к политике. В этих сферах «решали» войну. Рабочее движение внутри страны, безработица, забастовки, экономический кризис, тысячи причин — все это толкало наше правительство к войне. Только в войне они видели шанс на разрешение кризиса.
Иван Петрович слушал рассеянно.
«Дэвис, Дэвис! — повторил он про себя. — Где-то я слышал или читал о биологе-химике, носящем это имя».
— Скажите, — наконец обратился он к Дэвису, — вы не тот ли самый Дэвис, о котором столько писали года три назад в медицинских журналах, а потом и в газетах? Я помню, работы по евгенике. Да, да… «Проект Дэвиса о станции искусственного подбора для людей»…
— Да, я тот самый Дэвис.
Ученый усмехнулся и некоторое время греб молча. Потом обернулся и выразительно посмотрел Ивану Петровичу в глаза.
— Меня блистательно провалили с моим проектом. Видите ли, общественное мнение культурной Англии не могло примириться с мыслью, что выработка высшей расы, человека, будет производиться таким же путем, как мы создаем породы голубей или свиней в Йоркшире. Ха! Человек, по их мнению, вовсе не животное… Я бросил эту работу и занялся другим. Добился успехов, но, как видите, я не у себя дома, а с вами на Белом море.
Мисс Эллен участвовала в моей работе и в дальнейших неприятностях. Нам пришлось после тяжелых событий бежать. Дважды нас спасли представители пролетариата. Это знаменательно…
Иван Петрович с интересом и вниманием следил за своим собеседником.
«Так это он! — думал доктор. — Тот самый Дэвис, который осмелился выступить в буржуазной Англии со своим смелым проектом. Писали, что он сумасшедший…»
Дымки на горизонте, между тем, все увеличивались и приближались. Стали видны трубы и мачты. По характерному расположению их доктор сразу убедился, что Дэвис прав. Это были, действительно, военные суда.
— А ведь они скоро будут здесь. Нам не уйти, — заметил Петька.
Перспектива попасть в плен к англичанам никому не улыбалась. Поэтому гребцы удвоили свои усилия, хорошо понимая в то же время, что это бесполезно, если флот будет идти в том же направлении и с прежней скоростью.
Военные суда приближались с каждой минутой. Уже можно было различить, что в состав эскадры входят восемь линейных кораблей, несколько транспортов, миноносцы, громадная авиаматка, угольщики…
Доктор, как во сне, смотрел на эту грозную силу. Еще неделю назад не было никаких слухов о войне. Писали, правда, что может быть, но уже много лет так пишут. Все успели привыкнуть к постоянной военной угрозе. А сегодня уже в Белом море вражеская эскадра! Что же делается вообще на свете?
Очевидно, глубоко сидевшие суда не смели подходить близко к берегам мелкого моря. Флот замедлил движение. Со шлюпки хорошо видно было маневрирование судов. Два миноносца отделились и пошли куда-то на запад. Кильватерный строй судов разорвался. Они построились развернутой линией.
«Обратят ли на нас внимание?» — думали гребцы, налегая на весла. Спустя короткое время они убедились, что эти опасения были вполне основательными. От одного из больших кораблей отделился серый моторный катер и, зарывшись носом в волны, понесся к белому боту.
Весла были брошены. Разбудили Эллен и приготовились к неприятной встрече. Девушка все время спала и ничего не знала.
Теперь она молча следила за катером, переводя глаза с эскадры на Дэвиса. Наконец она поняла. Крепко взяв за руку своего друга, она отвернулась.
— И здесь они!..
Все молчали. Катер приблизился.
— Нас хотят взять. Придется назваться отставшими моряками, — сказал Дэвис, — ездили будто рыбу ловить, а суда наши ушли. Вы же…
— Мы скажем то, что есть: охотники. У нас и ружья есть.
Круто завернув, катер остановился. Морской офицер быстрым взором окинул бот, странную смесь костюмов и лиц и крикнул:
— По-английски говорите?
Доктор и Петька решили остаться русскими и ничем не выдавать своего знания других языков. Они предоставили «норвежскому матросу» Дэвису объясняться, как он найдет нужным.
— Да, говорим.
— Кто вы и куда едете?..
— Мы отстали от своего парохода. Попали в шторм, по дороге спасли вот этих двоих русских.
— Куда направляетесь?
— К берегу.
— Примите конец.
Через минуту серый катер тащил на буксире белую лодку по направлению к военным судам. Иван Петрович и Петька переглянулись. Последний через силу улыбнулся.
— Ну и дела… Наловили ревяков, нечего сказать!
Линия военных судов быстро приближалась. Съежившись на лавочке бота, Иван Петрович безразлично смотрел вперед. Больница, городок, привычная работа, мирная жизнь… Все это показалось таким, как почти исчезнувший из памяти сон. А может быть, именно сейчас он грезит?
За бортом ближайшего крейсера волнение было не так велико, и катер подошел почти вплотную. Доктор заметил название корабля: «Королева Елизавета». По веревочному трапу поднялись наверх. На палубе пленников встретил офицер с дюжиной рослых краснощеких матросов. Лодка со всем в ней находившемся была поднята целиком при помощи небольшой лебедки.
Тут же на палубе приступили к обыску. Эллен и Дэвиса не спасла от грубого обращения одежда норвежских моряков. С доктором же и Петькой поступали, как с неодушевленными предметами. Ружья охотников были сейчас же забраны одним из офицеров, потом вытряхнули из кошелей жалкие пожитки. Посыпались на чистую палубу осклизлые «ревяки», полуразвалившаяся копченая рыба, чайник, кружки, запасные патроны… Пинком ноги один из матросов сбросил все это за борт, — но, однако, размокшая шкурка норки была тщательно исследована и куда-то унесена. Англичане знают толк в мехах! Проворные руки ощупали карманы пленников. Мелкие вещи были у них также отобраны, но Иван Петрович был удивлен упрямством, с которым Дэвис не хотел отдавать запачканную и сморщенную дамскую лайковую перчатку. Матросы вырвали ее и тоже швырнули за борт.
— Почему я не могу иметь этой перчатки? — зло вскричал Дэвис.
Ему никто не ответил.
После обыска пленников заперли в одной из кают, где-то на третьей палубе. Когда щелкнул ключ, и все четверо — столь непохожие друг на друга — остались одни, Дэвис сел на койку и расхохотался.
— Вот и приехали в Советскую Россию! Начинается действие третье… Ха-ха!
Эллен с любопытством присматривалась к странной фигуре Петьки. Ее поражала внешность лесного бродяги. Иван Петрович возмущенно ударил несколько раз кулаком в переборку.
— Это безобразие! Какой им толк держать нас взаперти?.. На шпионов мы не похожи. Да и какой на море шпионаж, когда наши могут послать на разведку хоть дюжину самолетов!
Доктор замолчал и внимательно уставился в угол, где расположилась Эллен. Ему показалось, что он сходит с ума. Эллен осторожно вынимала из своей морской фуражки маленькое животное, вроде крупной мыши. Иван Петрович подошел ближе, перевел глаза на Петьку. Тот смотрел на зверька не мигая, как сова.
Наконец взор доктора остановился на Дэвисе.
— Скажите, мистер Дэвис, это животное — кошка?