Чарли встал и прошелся по комнате.
- Если они предложат этот минима-гормон,- многие, очень многие слабые и уставшие в борьбе пойдут к ним. У нас голодают женщины и дети. Если б не помощь других народов, особенно - товарищей из Советского Союза, мы уже умирали бы с голоду или были бы принуждены капитулировать, сдать свои позиции. Но это означало бы провал всего дела...
- Дэвис тогда на площади сказал,- перебила Эллен, глядя пустым взором куда-то в угол,- Дэвис сказал: "Если делается негодной государственная система - дол-жна брызнуть кровь".
Он так и сказал: "должна брызнуть кровь". Я не знаю, прав ли он, но мне кажется, что забастовки сами по себе... Он назвал это еще .пассивным сопротивлением..." Но я ничего, ничего не понимаю в этом...
Эллен сжала виски ладонями рук. Чарли улыбнулся. Один из рабочих, рослый ирландец, потянулся, расправляя могучие плечи, и глухо сказал:
- Одной кровью ничего не сделать. Нужна организация. Нужна массовая воля к этому. Потому нужны забастовки. Но - будем ближе к делу. Мы сюда собрались обсудить конкретно: что, где и когда будем делать. По справкам оказалось, что мистер Дэвис находится в доме, принадлежащем крупнейшему промышленнику, лорду Артуру Блэкборну. Там же шныряет и почтенный Томсон. Мы его знаем и сведем с ним счеты. Одних этих данных достаточно, чтобы все было ясно. Надо действовать. И действовать быстро и решительно. За Дэвисом следят. Надо устранить всех, кто станет на нашем пути. Мы имеем план. Мисс Эллен! - ирландец понизил голос.- Вы сейчас сказали, что пойдете до конца с нами. А если мы потребуем многого? Теперь, сейчас же. Вы... все взвесили?! Вы тверды в cвoeм решении?
Взоры присутствующих обратились к Эллен.
Чарли тоже перестал расхаживать и, круто повернувшись, застыл у дверей.
"Должна брызнуть кровь! - мелькало в сознании Эллен.Как скоро сбываются эти слова..."
- Да, конечно.
- Хорошо. Теперь слушайте. Вот наш план!..
Эллен слушала как во сне. Где она и что с ней происходит!
Что сказали бы мистер Хойс и тетушка Гуд, если бы знали, с кем она и что замышляет!
- Чарли! Я готова на все,- сказала Эллен, решительно поднимаясь от стола.- Я сделаю все, что вы найдете нужным.
Она чувствовала прилив сил и энергии. Ее охватило ощущение полной отрешенности от всего привычного, с чем она прожила всю жизнь. Она может погибнуть? Пусть погибнет, если так надо.
Она уже не принадлежит себе, она во власти многих миллионов людей, таких, как Чарли, и молодой ирландец, и этот старик. Всех этих людей, что собираются на площадях, скверах... А сколько "таких" еще во всех странах! Они все хотят жить...
- Я, Чарли, готова на все,- повторила она еще раз.
- Хорошо. Завтра снова встретимся здесь.
Прощаясь, новые друзья пожимали маленькую руку Эллен.
Старый рабочий ласково, по-отечески взглянул на нее своими больными глазами.
- У меня есть такая же девочка. Похожа на вас. Такие же волосы. Работает на прядильной фабрике. Она очень больна...
- Что с ней?
- Туберкулез. Но ей приходится работать. Иначе вся семья умерла бы с голоду. Мы не работаем теперь, а пособия не хватает.
Эллен возвращалась домой сосредоточенная и серьезная. Сидя в вагоне метрополитена, она оглядывала окружающее так, как бы видела все это в первый раз. Человеческий муравейник! Хозяева и рабы...
"Дети Земли! Вам тесно на этой планете!" - так сказал однажды Дэвис. Нет, не тесно... Впрочем, теперь некогда думать.
Надо действовать, быстро и отчетливо.
- Так надо, так надо,- повторяла Эллен, сжав тонкие губы,- только ничего не бояться. А разве умереть так страшно?
Ведь у дочери старого рабочего такие же руки, как у меня... Она работает на фабрике. Она больна... Она должна работать до последнего вздоха. "Иначе придется умереть с голоду..."
Вагон останавливался поминутно. Хотя Эллен никуда не спешила, это ее почему-то раздражало. Она не могла сидеть, и на узловой станции вышла, чтобы пешком пройти по Moorg Street на City Road.
9. "Много места..."
- Стой, не греби!
Иван Петрович поспешно схватил ружье и с остервенением, торопясь, вытащил из патронташа застрявшие патроны. Петька "затабанил" веслами и неподвижно застыл, втянув голову в плечи.
Доктор едва успел зарядить ружье, как пара кряковых, низко, почти над самой водой поравнялась с лодкой.
Взметнулся дым. Серый, плотный... Сумасшедшим хохотом отозвались мохнатые лесные горы. Прогремел тысячами голосов далекий берег. И долго еще глухим стоном жаловались неясные, туманные дали...
- Промазал! - Петька был доволен. Улыбаясь исподлобья, он снова взялся за весла.- Не едят таких уток.
- Почему не едят?
- Скоро больно летают. Не попасть, хы-хы...
- Ну, погоди, зубоскал. Скоро узнаешь, каких едят. Из лодки направо стрелять неловко.
- Так, так...
- Ладно. Садись на корму, я буду грести. Тебе после раны нельзя.
- Ничего, скорее зарастет.
Доктор настоял на своем и сел на весла.
Охотники въехали в глубокий залив с узким проходом в озеро.
Это была заманчивая "букля", в которой встречались пудовые щуки. Лес мрачной стеной подходил к самому берегу, образуя нечто вроде амфитеатра, метров триста в поперечнике. Вода, затененная теснинами берегов, казалась почти черной и была гладка, как зеркало. Выехали на середину.
- Здесь, что ли? - спросил доктор, вынимая весла из воды.
- Тут.- Петька взялся за кошель.- Вот как сделаем: ты замахнись веслами, а когда скажу "готово" - греби изо всей силы. Залить волной может, снаряд сильный. Мы весной раз рвали; ка-а-к садануло! Чуть из лодки не выпали.
- Ладно. Только, смотри, осторожнее.
Петька достал из кошеля небольшой предмет, похожий на банку с печеньем. Из тряпочки появились кусок бикфордова шнура, буровая шашка, трубочка гремучей ртути. Доктор взял в руки фугас. Этикетка на английском языке гласила: "Тринитротолуол N 12".
- Ты знаешь,- сказал Иван Петрович,- что у тебя за дьявол!
- Знаю. В лодке взорвать - не найдут нас с тобой... хы... Приготовься...- Петька держал в руках приготовленный снаряд.
К обнаженному кончику шнура была-уже приставлена головкой спичка.