- А я боюсь,- заметила Эллен, прислушивавшаяся к их разговору,- я боюсь увидеть настоящего человека. Он в два раза, если не больше, выше нас!
Тем временем минима-люди вышли на прогалину и очутились в двадцати шагах от "замка" губернатора острова, Алексея Иваныча. Старик сидел у костра и мешал деревянной ложкой в котелке, подвешенном на крючке. Видна была только эта ложка да сутулая спина в грязном полушубке.
Алексей Иваныч, по привычке всех робинзонов, за недостатком общества любил говорить сам с собой.
Группа маленьких людей остановилась на опушке.
- Вот какой еще нашелся хлюст! - доносилось от избушки.- Гривенник! Да я за гривенник лучше сам в город потопаю... Хы! Ничего, до заговенья подожде-е-ет! А мне что? Один черт, прости господи, что ему, что другому... Хы-хы!
- С кем это он говорит? - шепотом спросил Дэвис.
- Ох!! Царица небесная...
Петька равнодушно взглянул на него.
- Сам с собой. Он всегда так.
Петька, а за ним остальные двинулись вперед. Алексей Иваныч так был увлечен разговором со своим воображаемым собеседником, что не слыхал, как они подошли. Под ногой Дэвиса хрустнул сучок.
Старик быстро поднялся, выронил ложку и, неловко обернувшись, зацепил таган. Уха пролилась в огонь.
- Ох!!! ( - ...Царица небесная...)
Алексей Иваныч застыл в неподвижности с широко раскрытыми тусклыми глазами. Его нижняя губа отвисла, из углов рта на спутанную бороду потекли слюни. Стало тихо. Слышалось лишь шипенье пролитой на уголья ухи, да где-то за островами жалобно кричали гагары. Никто не шевелился.
Старик начал быстро и тяжело дышать. Потом ноги его слегка задрожали. Вдруг с хриплым стоном, взмахнув руками, он повернулся и, прихрамывая, пустился бежать.
- Алексей Иваныч! - опомнившись крикнул доктор,- Иванов! Не бойся, это мы... Иванов!
Алексей Иваныч, не оглядываясь, прибавил шагу и скрылся в кустах. Петька с доктором переглянулись и, как- бы сговорившись, бегом бросились вслед за ним.
Дэвис и Эллен остались одни. Девушка сейчас же подняла котелок с остатками ухи и снова подвесила его над огнем. Потом они сели рядом на лежавшее у избушки полено.
- Какой он большой! - сказала Эллен.- Он испугался нас.
- Да, Эллен. Минима-гормон... Я не думал, что все так выйдет. Где мы и с кем? Что творится вокруг? Меня угнетает мысль, что я не сумел там, на Манор-Стрит, иначе выпутаться из всей этой истории. Чарли и твои друзья что с ними?.. Я думал сначала остаться и молчать. Но... я боялся за свои записки. Они могли разобраться в них, сам я считал себя полезнее на свободе. Ты слышала про "Трест рабочей деминимации? "
Эллен доверчиво посмотрела ему в глаза.
- Я ни о чем не жалею и ни в чем не раскаиваюсь. Мне хотелось бы только, чтобы все хорошо кончилось. Как в американских фильмах. Что за беда, если мы останемся такими маленькими! Я чувствую себя хорошо, и, кажется, мы остановились на этом росте. Несчастные только эти - доктор и мистер Петька. Они могут быть недовольны своими размерами. У них, наверно, есть близкие. Это не всегда удобно...
Эллен умолкла. Потом подняла глаза на озеро.
- Как здесь хорошо! И как далеко от Лондона... Знаешь, я согласилась бы прожить здесь всю жизнь вместе с тобой. Дико здесь.
Для минима-людей открывавшееся зрелище представляло грандиозную панораму. Лиственницы, росшие на мыске, колоннами вздымались к небу. Колоссальной декорацией раскинулись кусты. Берег убегал вниз крутым скатом, и яркими красками начавшей желтеть листвы пестрели лесистые стены больших островов. Дэвис молча, задумчиво смотрел в туманные дали широко раскинувшейся водной глади. Темнело.
Спустя полчаса раздались шаги. На поляну к избушке вышло странное шествие. Алексей Иваныч, мокрый с ног до головы, плелся в сопровождении доктора и Петьки, которые держали его за руки. Казалось, дедушка ведет маленьких детей. Алексей Иваныч шел как истукан, едва передвигая ноги, и совершенно бессмысленно смотрел перед собой. Его губы слегка шевелились, слышалось неясное бормотание.
- Что с ним? - Эллен поднялась навстречу.
- Да вот, убегая от нас, бросился в озеро. Едва уговорили вернуться. Совсем с ума сошел.
Открыли дверь избушки. Оттуда пахнуло дымным теплом и спертым запахом овчины. Старик теперь безропотно повиновался. Как сноп повалился он на койку и принялся глухо стонать.
Доктор пробовал с ним говорить, но Алексей Иваныч не узнал его. Смотрел в потолок, мычал.
Минима-люди собрались у подживленного Петькой костра.
Молчали, чувствовали себя неловко. Дэвис вопросительно смотрел на доктора.
- Не знаю... Душевное потрясение и холодная ванна в такие годы... Ему около девяноста лет. Все возможно.
В молчании принялись за ужин. Эллен приготовила из молока с шоколадом нечто вроде какао, попробовали ухи. Петька нашел на чердаке избушки гору копченой рыбы, спрятанной там стариком. Рыба не испортилась и была весьма кстати, потому что провизия, взятая с собой на острове, приходила к концу. Миннма-.люди боялись действия гормона. Им надо было питаться.
В жилище старика было всего две койки, но маленьким людям хватило места. Они легли все, поперек. Притворили дверь. Алексей Иваныч, по-видимому, заснул, но дышал хрипло и отрывисто. Доктор пощупал ему пульс и, насколько.это было возможно, выслушал старика. Сильная горячка разжигала дряхлое тело, сердце жестко отбивало неправильные удары.
- Плохо. Как бы не умер,- шепнул доктор. Вскоре все затихли. Но Дэвис никак не мог заснуть. Бледный лунный свет, пробиваясь сквозь закоптелое стеклышко, рисовал на бревенчатой стене и дверях легкий узор, а само окно походило на кусок голубого льда. Где-то поблизости долго и настойчиво крякала утка. Пахло дымом и рыбой...
- Ты спишь? - тихо окликнул он Эллен.
- Нет, не спится. Все лежу и думаю.
- Я тоже не могу спать. Пойдем на воздух. Здесь безопасно и луна светит. Хорошо сейчас, тихо...
Осторожно поднявшись, они вышли из хатки. Оранжевый серп поднялся над темным лесом, и его недвижное отражение глядело из зеркальной воды. Лес стоял черной стеной над голубым и прозрачным озером.
Дэвис и Эллен в восхищении остановились и долго молча любовались невиданным зрелищем. Потом, взявшись за руки, как сказочные гномы пошли по тропинке вдоль берега острова. Вокруг вздымались колонны сосен, кустарник стоял сплошной стеной, вперед неясной лентой убегала дорожная тропа.