— Со мной? Да, действительно! Все было нормально, пока ты не появился здесь.
— Эмилия платит мне, как и вам, и ее дело решать, каким образом я должен зарабатывать свои деньги.
Зловещий огонек загорелся в глазах Райлэнда.
— Она мне еще кое-что рассказала: как ты обсуждал с Кинсманом и Мак-Веем банковские дела. Помнишь, раньше ты хотел уйти от всего. Разве не так?
— Это не одно и то же, — попытался объяснить Осборн. — Они хотят поднять эту страну. Я должен помочь им своими знаниями.
— Если человек хочет что-то построить, он идет и берет лопату, а не копается в каких-то бумажках!
— Том! — воскликнул Чэд, когда дверь отворилась, и в комнату вошла Эмилия Бишоп.
Райлэнд перевел взгляд с Осборна на Эмилию и сказал:
— Мне, кажется, лучше уйти. — Нахлобучив шляпу и не глядя на Чэда, он вышел из дома.
— Вы не ссорились?
— Чуть-чуть.
— О, ты не знаешь, как Том уважает тебя. Что бы ни случилось, я думаю, вы останетесь с ним хорошими друзьями.
— Я надеюсь. — Больше он ничего не мог добавить.
Глава X
Наступила зима. Белый саван покрыл лесистые холмы, подули холодные ветры, снегом засыпало дороги, но работы на приисках не прекратились.
В один из морозных дней, когда хлопья, кружась, укрывали землю, Чэда Осборна позвали в бревенчатый домик. Он почувствовал смешанный запах медикаментов и хвои от новогодней елки, украшенной бумажными самодельными игрушками, Встретить Осборна вышел невысокий мужчина, всем своим видом напоминавший птичку.
— Меня зовут Осборн, Как себя чувствует раненый индеец?
Доктор указал на закрытую дверь:
— Он там — спит сейчас. Я почти ничего не понял, что он говорил, но раненый постоянно упоминал ваше имя и имя Тома Райлэнда.
— Райлэнда нет в городе. Я пришел тотчас, как узнал о происшедшем. Его тяжело ранили?
— Да. Я ему вырезал пулю из груди. Легкое, правда, не задето, но крови потерял много.
— Вы узнали, кто он?
— Из несвязных речей раненого я понял, что он был одним из уорн-спрингзов, разведчиков, которые вместе с кавалерийским отрядом проезжали через Каньон Сити несколько недель назад. Отряд был разбит снэйками у Силвиза. Этот попал в засаду и целую ночь скакал с пулей в груди.
— Может быть, мне нужно побеседовать с ним?
— Не знаю, как он себя чувствует сейчас. — И доктор открыл дверь в палату, где на единственной койке лежал индеец с забинтованной грудью. Осборн его тотчас узнал; доктор положил руку ему на плечо и сказал:
— Стемальт. Это Осборн…
Тот, к которому были обращены слова, медленно открыл глаза. Дрожь прошла по смуглому лицу Стемальта.
Стемальт поднял руку и бессильно опустил ее. Он словно искал что-то, глазами блуждая по комнате.
— Бумага…
— Конечно! В кармане его куртки я заметил бумагу. Это то, о чем он говорит, — воскликнул доктор.
Куртка валялась на стуле, рядом с окровавленными лохмотьями рубашки. Кровавое пятно расползлось и по бумаге-листку, вырванному, по-видимому, из офицерской полевой книжки. Здесь был перечень всего необходимого — амуниции, пайков, фуража — и требование — немедленно все доставить его отряду, осаждавшему снэйков.
«Понадобится три мула», — вычислил Осборн, а вслух сказал:
— Регулярных частей поблизости нет, но я берусь все сам подвезти. Вопрос в том, где их искать. Я никогда не был к югу от Каньон Сити.
— Я покажу дорогу, — прошептал Стемальт.
Доктор одернул его:
— Не может быть и речи. В вашем состоянии…
Индеец долгим оценивающим взглядом смотрел на Осборна.
— Сколько времени тебе потребуется, чтобы собрать груз?
Чэд помолчал немного и промолвил:
— Меньше чем через час я буду готов.
Сразу за городом каньон становился глубже и уже. Мороз крепчал, за плотной пеленой крутящегося снега ничего было не видно, лишь наверху чернели длинные тени сосен, росших вдоль ущелья.
Осборну было приятно после месячного перерыва вновь находиться в седле и ощущать под собой крепкое тело лошади. Впереди маячила фигура индейца-разведчика, указывающего путь. Нечего было и думать о быстрой езде: погода и камни под ногами замедляли движение. Через несколько часов маленький караван вышел из ущелья и двинулся по равнине. Снегопад потихоньку затихал и вскоре прекратился вовсе; впереди белой стеной громоздились горы, чьи вершины, казалось, растворились среди облаков.
Безмолвие нарушалось лишь завыванием ветра и скрипом снега под копытами животных. Они ехали молча, изредка останавливаясь, чтобы дать мулам поесть и отдохнуть, и вновь торопились в путь. У Осборна заныла спина, и оставалось только удивляться, как раненый Стемальт выдерживает столь длительный переход. Подумав так, он заметил, что индеец начал заваливаться набок. Осборн хлестнул лошадь и помчался вперед, но опоздал: скользнув с седла, Стемальт упал на землю.
Его лицо приняло землистый оттенок, закрытые глаза ввалились в орбиты. Осборн заговорил с индейцем, но не услышал ответа. Перевернув его на спину, Чэд расстегнул ему пальто и увидел кровь, обильно смочившую бинты: открылась незажившая рана. Осборн попытался нащупать пульс — его не было, а когда положил ладонь на лицо, на Чэда повеяло холодом.
Чувство безнадежности охватило Чэда Осборна: вокруг незнакомая земля, безлюдная и голая, бесцветное низкое небо. Ветер перестал, лишь переступавшие рядом животные нарушали окружавшую Осборна тишину.
Он, конечно, не заблудится. В конце концов, он может вернуться назад по еще не занесенным следам. Но с ним три груженных мула, из-за которых умер Стемальт, он должен доставить груз. Если бы знать дорогу! Взглянув на небо, Осборн нахмурился: короткий зимний день клонился к закату. Ничего не оставалось, как продолжить путь, по-прежнему держась правого берега замерзшей речки.
Перекинув тело индейца через седло запасной лошади, Осборн двинулся дальше.
Осборн с опаской думал о том, что его груз может стать легкой добычей для снэйков. Один раз у него перехватило дыхание, когда он заметил какое-то движение среди деревьев. Чэд не успел выхватить винтовку, как оттуда выскочил волк и помчался прочь по холму. Осборн посмеялся над собственными страхами и поехал дальше.
Неожиданно для себя он нашел то, что искал. Он увидел кучки лошадиного навоза, разрушенные шалаши и золу погасших костров.
Несмотря на выпавший за ночь снег, Осборну удалось отыскать следы отряда. Передохнув, он направил свой маленький караван на юг от этого места.
В сотне ярдов от лагеря он натолкнулся на нечто, потрясшее его душу. Чэд заметил темное пятно, полузасыпанное снегом — это оказалось пальто. Подойдя поближе, Осборн понял, что перед ним: неприятная слабость проникла в тело, к горлу подкатил сладковатый комок.
Четыре тела в индейской одежде были беспорядочно сброшены одно на другое: три женщины и ребенок. Всех убили из огнестрельного оружия. Убийство произошло несколько часов назад — трупы еще не были тронуты животными.
Даже сейчас он ничем не мог помочь им: у него не оказалось лопаты, чтобы предать тела земле. Осборн в глубокой задумчивости продолжил путь на юг.
Вскоре послышался треск ружейных выстрелов, через минуту перед Осборном возникла неожиданная картина.
Слева у ущелья стояли покинутые шалаши, горели костры и бродили стреноженные лошади. Справа Осборн увидел двух убитых животных, а дальше в пятистах ярдах тянулась гряда невысоких холмов. Цепь из восьми-десяти солдат, залегших за валунами, вела огонь в ту сторону. Осборн заметил всадника с нашивками сержанта, державшего под уздцы вторую лошадь, пока ее седок, по-видимому, офицер, рассматривал холмы через окуляры бинокля.
Сержант, заметив Осборна, что-то сказал командиру; и тот обернулся, когда Чэд двинулся им навстречу.
— Вы Уоми? — Тот согласно кивнул, и Чэд добавил: