Спайкер отчисляется в ресторан, а я сижу в Грин Парке, пью купленный кофе, сплю или пишу эти строки. На улице – тепло, золотая осень здесь, по-моему, вообще никогда не кончается.
NB/ Диалог Спайкера и Тони
Сп. – Моя девушка на сноуборде катается
Т. – Подумаешь, у нас тоже горы есть.
Сп. – Какие горы, Тони, она в городе катается, перед домом!
Т.(меняясь в щщах) – FUCK! У Вас там что, снег?!
Сп. – У нас там минус десять
Т. – FUCK! FUCK! Farengheit?! FUCK! FUCK!
Сп. – По Цельсию!
Т.(хватаясь за щи и залезая под стол) – FUCK! FUCK! FUCK!
Забавный эпизод в метро. Я еду смотреть очередную нору (мы теперь на ловэ, пора снимать нору для афер). Напротив сидит чикса с одухотворенным лицом и троцкит со своим бойфрендом об архитектуре и искусстве. Бойфренд лениво поддакивает, нехотя отрываясь от бульварного чтива. Рядом сидит макаронник. Через две остановки он выходит, и на его месте остаются лежать несколько монет по 1 и 2 фунта. Разумеется, подрываюсь с целью подобрать такой неожиданный и приятный подгон, но тут монетки закрывает женская ладошка. Я спрашиваю «Is it yorz?» Чикса краснеет, но отвечает: «YES!» – «ARE U SURE?»– переспрашиваю ее я. Да, отвечает она и краснеет еще больше. Ну, что ж – Лэдиз фест… Мазафака!!! ………………………………………………………………………………………..ъ
Взял в метро брошюрку «Пенальти Фэйрз» (свод правил метрополитена). Смешная книжица. Рассказывает, как надо платить за метро – полный бред. Оказывается, до 94 года здесь метро было как в Париже. Ночевать опять едем в Хитроу. Спайкер парится –
– Бруда, нас тут уже каждая тварь знает. Я тузом чувствую, что сегодня до нас опять копы докопаются!
Соб.(критически оглядывая что-то монтирующих в аэропорту ночных кузьмичей) – А у меня есть маскировка – каска! Одену и буду ходить туда-сюда между лэйборами, типа я тоже здесь работаю.
Сп.(радостно) – А еще повесь на грудь пропуск и очки надень (я нашел на улице какой-то левый пропуск непонятно куда, с фотографией плешивого очкана). У них же у всех какие-то ID на шеях висят!
Соб.– Точно! Осталось униформу найти! (Все кузьмичи ходят в оранжевых комбинезонах)
Сп.-(распахивая кожан и показывая кислотную шмотку, стыренную в голландском секонде) – Униформа есть! – И чуть-чуть помолчав – так, одного отмазали!
…Вот так и живем…
Среда
Поспав четыре часа, вяло отправляюсь на свою новую работу – на стройку. И все утро вожу тачки с цементом. В каком-то смысле это даже прикольно, напоминает детскую игру «За рулем». Ощущается мышечное напряжение – работа действительно – физикли хард. За ланчем попадаюсь, как лох: памятуя 2 дня работы в ресторане, где заточ для персонала бесплатный, заказываю себе Биг Брекфест (по стройке ходит кузьмиченок и фиксирует пожелания). И тут мне предъявляют за него счет! Но деваться некуда, сам заказывал. И отдаю все свои деньги. Дерьмо. И Биг брекфест – тоже дерьмо. Больше я здесь есть не буду.
Разглядываю кузьмичей – что-то в них мне не нравится. И тут понимаю – да они же выглядят, как постаревшие завсегдатаи Серны! (Как обухом по хард-хэту!). Вся подоноческая атрибутика – серьги, наколки, растительность на щщах, те же штаны. Что же мне теперь делать, сволочи?! Волосы плешивые, что ли, отращивать? Настроение падает, однако, заинтересовавшись, занимаюсь изучением этого сословия.
Есть кузьмичи старые, матерые. Ведут себя по-отечески, называют себя менеджерами. Почему не бригадирами? Тоже Карнеги почитывают? Наличествуют также кузьмичи-тинейджеры, выглядят попроще, одним словом – гопники, как те, с которыми мы колбасились в «Четырех комнатах». Приятный сюрприз – на стройке все(!) угощают друг друга сигаретами, даже если не просить. Люди, не читающие книг, почему-то добрее «интеллигенции». Опять нет золотой середины.
Разобрать их речь – сложно. 90% составляет мат и производные, остальные 10%, содержащие информацию, проблематичны для понимания и воспроизведения – спец. сленг. Люди здесь в основном из пердей, есть такие, которых понимать вообще невозможно. Хорошо хоть мой «менеджер» к ним не относится, а то бы я не смог выполнить ни одного указания! Утешает то, что я не один такой, есть люди и негры, не знающие английского, и им все объясняют на пальцах.
С другой стороны – представьте себе англичанина, попавшего к нам на стройку. Каким бы филологом он не был, не поймет ни слова. Вспоминаю свою работу монтировщиком сцены в Большом Театре. Бригадир Толька Корчагин: «Пашка! Тащи чайку, ебтыть! Отседова, вон из той еб. хуйни, под штанкеткой! Хорош волоебством заниматься! Я те посмеюсь, болт плешивый!» и т.д.. Тогда я тоже поначалу ничего не понимал.
Короче, кузьмичи эти такие же, как и наши, только водку с утра не пьют. Зря, кстати!
Под вечер я с трудом передвигаю ноги. Я – бомж, я слон, усердно мамонтеющий. А теперь я еще и кузьмич.
.
ДЕНЬ…. (даты не знаю, но Четверг)
Вот и пролетела еще одна рабочая неделя. Устал, как лошадь. Борюсь с искушением взять выходной на завтра. Сегодня был овертайм, Тони приписал мне пару часиков лишних (здесь каждый рабочий час отмечается в табеле, оплата-то почасовая). Писать и рассказывать мне почти нечего, вкалываю и воняю потом. Поднялся – грязную работу не делаю, приставлен к плите. Наловчился после работы ополаскиваться над раковиной размером с большую бутылку водки. Это создает иллюзию хоть какой-то гигиены.
Вчера Соб. впервые пошел на пролетарскую работу. На нашей кухне на меня строит планы Триша, та самая знойная женщина, которую давеча запер в холодильнике накуренный Тони. Называет меня «хани» и «дарлинг». Я ее опасаюсь, лучше уж с бивнями. Ору на забитого алжирца посудомоя. Сначала разряжаюсь, потом хожу, стыжусь и еще больше от этого запариваюсь.
Узнал, что здесь в любой аптеке продаются таблетки и капли от насморка, содержащие эфедрин. Надо срочно вызвонить Дэна, уточнить, как делать винт.