Урсула закатила глаза.
– Ну ладно…
Сердце остановилось, желудок сжался, и хот-дог устремился обратно к горлу.
– Неужели я правда туда попаду?
– При условии, что не расскажешь Дорин. У нее инфаркт случится, если она узнает.
– Конечно, не скажу, обещаю!
В клуб мы собирались целый вечер. Быстро пройдя по Центральному парку и съев еще по хот-догу, мы вернулись в Куинс, где жила Урсула. Всю дорогу подруга молчала, и я чувствовала себя слегка виноватой. Но ликование было куда сильнее: я иду в «Студию-54»! Такой шанс выпадает раз в жизни!
Процесс подготовки был в самом разгаре, когда позвонила мама.
– Привет, Дорин! Сейчас позову Джорджию. – Урсула тут же передала трубку мне. Все понятно, врать ей совершенно не хочется, а мама в жизни не одобрит нашего похода в клуб. Не дай Бог, явится в Нью-Йорк и устроит нам обеим скандал!
– Привет, мама! – В трубке слышалось гудение работающих фенов. – Что случилось?
– Ничего! Просто соскучилась по своей дочке, – вздохнула Дорин. – Разве это плохо?
– Конечно, нет! Я тоже соскучилась… – На самом деле я не вспоминала о ней с той минуты, как автобус отъехал от вокзала Википими. А сейчас душу раздирало чувство вины, угрызения совести и жалость. Бедная мама, кроме меня и Мелоди, у нее никого нет.
– Чем занимаетесь? – поинтересовалась Дорин.
– Так, ничем особенным, – уклончиво ответила я. Фактически в ту минуту мы действительно ничем интересным не занимались: наряжались и красились.
– У нас сегодня тихо: Эльза Макнотон записалась на химию и стрижку, а час назад отказалась.
– Ты ведь возьмешь с нее деньги?
– Нет, она обидится, и я потеряю ценную клиентку.
– Мама, разве можно так работать?!
Меня всегда бесило, что богачки вроде миссис Макнотон заставляют всех плясать под свою дудку. Разве это справедливо? Захотела – пришла, не захотела – нет. Мама ведь работает, а не в игрушки играет!
– Ой, миссис Клемм идет, – прошептала мама. – Все, будь умницей, завтра я тебя встречу! – Дорин сделала небольшую паузу, а потом поинтересовалась: – Да, кстати, как Урсула устроилась в Нью-Йорке? Неплохо? Обязательно поговори с ней о секретарских курсах. Не забудешь?
– Ладно…
– Не «ладно, только отвяжись», а «ладно, мама, обязательно поговорю».
– Ладно, мама, обязательно поговорю, – послушно повторила я. – Иди, тебя ждут клиентки.
Я положила трубку на рычаг, благодарная Урсуле за то, что она дипломатично удалилась в ванную. Можно закончить макияж. Так, накладные ресницы: никогда раньше ими не пользовалась. Я несколько раз моргнула, желая убедиться, что клей высох, потом припудрилась рассыпчатой пудрой, как советовали в журнале «Гламур».
Из ванной появилась Урсула с тюрбаном из махрового полотенца на голове.
– Надеюсь, не проболталась?
– Нет, конечно!
– Может, все-таки в кино пойдем? Черт, Дорин ведь мне доверяет!
– Нет, пожалуйста…
Целую минуту Урсула буравила меня взглядом. Интересно, что она надеется увидеть?
– Что такое?
– Ничего…
– Нет, скажи, что?
– Говорю же, ничего! Просто твоя мама… Она желает тебе самого лучшего, такие планы строит…
– Знаю, чего она хочет! – перебила я. – Отправить меня в колледж учиться на какую-нибудь… – Я осеклась, вовремя сообразив, что чуть не оскорбила Урсулу.
– Учиться на кого? – Подруга решила выспросить все до конца.
– Не знаю! – Ни с того ни с сего на глаза навернулись слезы. – Я хочу быть парикмахершей. Что в этом плохого?
Такси было заказано на девять, и, не зная, как убить время, мы ели поп-корн и смотрели сериалы: «Даллас», «Элли Макбил». С каждой минутой на душе становилось все сквернее: зачем я все затеяла? Урсула права, нужно переодеться и идти в кино.
– Нас не пустят, – простонала я. Нужно реально смотреть на вещи: да у меня на лице большими буквами написано: «Школьница из Нью-Хэмпшира».
– С таким настроем в клуб точно не попадешь, – заметила Урсула. – Нужно вести себя так, будто своим посещением ты оказываешь им честь.
Спрыгнув с кровати, она прошла мимо меня, покачивая бедрами. Ресницы опущены, на губах загадочная улыбка – настоящая королева.
– Где ты этому научилась?
– Ну, по телевизору видела. Пусть люди думают: у тебя все отлично.
На улице просигналила машина.
– Наше такси, – объявила Урсула. – Может, передумаем?
– Нет, прошу тебя! – Если честно, больше всего на свете хотелось остаться дома, но раз решила, так решила!
Подруга взяла пальто – тренч из бежевого букле, и у меня сердце упало. Пальто превратило ее из королевы в обычную кассиршу.
– Не надевай его!
– На улице холодно, – невозмутимо проговорила она, протягивая мне темно-синий свитер.
Да я лучше промерзну до костей, чем прятать парчовый корсет под свитером! Щеки Урсулы покраснели: она явно жалела, что согласилась пойти со мной. Ладно, не время капризничать!
Грязный темно-серый фургон с символикой «Такси Форест-Хилл» стоял у самой двери.
– О Боже!.. – простонала Урсула.
– Это наше такси?
– Не бойся, выйдем на соседней улице и прогуляемся до клуба пешком.
Мы устроились на заднем сиденье, жестком и страшно неудобном. Освежитель воздуха в виде елочки давно выдохся, салон пропах табачным дымом. Глядя в грязное окно, я постаралась представить, что сижу в лимузине и водитель не хмурый парень в грязной клетчатой рубахе, а одетый с иголочки лакей, который остановится у самых дверей клуба и поможет нам выйти.
Мы покатили по Пятьдесят девятой улице через мост, потом на Вторую авеню. Интересно, что за люди живут в этих высотках? Где работают? Как попали в Нью-Йорк? Чем отличаются от тех, кто всю жизнь тоскует в Википими?
– Можешь выпить один коктейль, – проговорила Урсула, глядя на вечерний город. – Только один, Джорджия! Не забывай, ты несовершеннолетняя.
– Хорошо, – равнодушно ответила я, а сердце радостно встрепенулось. Во-первых, о спиртном я даже не мечтала, а во-вторых, раз Урсула говорит о коктейле, значит, рассчитывает все-таки попасть в клуб.
– Сразу договоримся – гуляем до полуночи! – зловеще предупредила она. – После двенадцати ты превратишься в тыкву.
– Конечно! – Я возбужденно пожала ей руку. – Урсула, я так счастлива! Спасибо тебе за все.
Пробка рассосалась, и мы выехали на Пятьдесят четвертую. Я действительно попала в сказку. В Нью-Йорке и бедным быть неплохо! Даже романтично! В Википими беднота ютится в бараках с туалетами на улице. А тут вон на гитарах играют…
– О чем думаешь? – поинтересовалась Урсула. – У тебя такой мечтательный вид.
Я вспоминала Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани», но признаваться не хотела.
– О том, чтобы сюда переехать.
– Ну, в Нью-Йорке жизнь совсем не малина!
– Знаю…
Урсула искоса на меня посмотрела.
– Первое время можешь пожить у меня, – медленно проговорила она. – А потом найдем комнату в Форест-Хилл-Гарденс.
Закрыв глаза, я представила, как поселюсь в Нью-Йорке с Урсулой: будем ходить по клубам, пить коктейли из хрустальных бокалов, ездить на лимузинах. Но Форест-Хилл-Гарденс… Разве там живут знаменитости? Хотя Урсуле, конечно, виднее.
– Где вас оставить, девушки? – поинтересовался водитель.
В конце улицы яркими неоновыми огнями горела вывеска: «Студия-54».
– Давайте вот здесь, – попросила Урсула, протянула парню двадцатку, и мы вышли. – О Боже!.. – прошептала она. – Посмотри, сколько людей.
У входа в клуб, огороженного лентами из малинового бархата, стояли человек двести. Лиц не разобрать, зато издалека видна яркая одежда и волосы всех цветов радуги: ярко-розовые, бирюзовые, черные с белыми прядями.
– Нам не пройти! – простонала я.
– Сделай счастливое лицо, быстро! – сквозь зубы процедила Урсула. Мы встали в очередь. Яркий свет неона выхватывал из толпы то одно лицо, то другое. У самого входа стоял похожий на шкаф секьюрити в темных очках. Каких только выговоров я не услышала: гнусавый Нью-Джерси, шепелявый Лонг-Айленда и протяжный южный. Кажется, ждать придется долго. Стоящая рядом блондинка со спиральной химией набросила на плечи пашмину.