Через час он должен вернуться к ежедневным трудам — перспектива знакомая, но не становящаяся от этого менее ужасной.
Из прихожей послышались звуки. Посетитель? Он подскочил и привел в порядок свой халат, мечтая о встрече, неважно, насколько странно выглядящим может оказаться визитер. Диллингэм был уверен, что человеком тот не будет.
Шум прекратился, но по двери постучали.
— Войдите! — сказал он, стараясь, чтобы его речь звучала четко и громко, надеясь, что его поймут. Ему повезет, если посетитель может слышать в звуковом диапазоне человека. Существа, обитающие в галактике, изрядно не вписывались в земной опыт.
— Спасибо, доктор, — ответил вежливый голос. — Рад, что застал вас дома.
Диллингэм справился с удивлением. Должно быть, работа транскодера. Маловероятно, что галактианин будет говорить на безупречном английском. Однако звучало, как если бы говорил живой человек…
Дверь отворилась. За ней стоял динозавр. Его огромная голова возвышалась на дюжину футов над мощными перепончатыми ступнями задних ног, а маленькие передние лапы были сложены впереди как у выпрашивающего подачку щенка. За спиной дергался мускулистый хвост. На динозавре был скромный смокинг с черным галстуком-бабочкой.
Диллингэм остолбенел. Невозможно! Это же не Земля — в прошлом или в настоящем, и даже если…
— Прошу прощения, — сказал динозавр. — Вы ожидали кого-то еще?
Диллингэм резко расслабился.
— О, так вы — галактианин! Мне следовало догадаться.
— Вы предпочли бы, чтобы я пришел в другое время? Я не хочу беспокоить вас.
— Нет, нет! Не уходите! — воскликнул Диллингэм. — Входите, присаживайтесь… или… неважно, располагайтесь, как вам удобнее.
Целых три недели я не видел ни одного разумного. С самых тех пор, как заключен в местную тюрьму. Я принял вас за… не имеет значения. За последние несколько месяцев произошло столько безумных событий, что мне следовало бы привыкнуть.
Динозавр устроился на полу, обернув хвост вокруг ног. Плоская голова, однако, все еще возвышалась над головой Диллингэма.
— В таком случае, позвольте представиться. Я, если воспользоваться вашей терминологией, дипломат из Трахоса. Верховный, э… грязь-над-грязью просил меня объясниться с вами, поскольку, по всей видимости, возникло некоторое недоразумение. Если есть какой-либо способ, я смогу помочь…
Диллингэм после начального шока почти автоматически принял концепцию «переговоры с динозавром на английском языке», но у него возникли вопросы.
— Если не возражаете, позвольте узнать — как получилось, что вы говорите на моем языке? Остальным приходится пользоваться транскодером.
— Это моя профессия, доктор. Как я уже сказал, я дипломат, если точнее — дипломат-фрилансер. Прежде, чем вести дела с чужаком, я всегда осваиваю его диалект. Грязь-над-грязью оказался достаточно внимателен, чтобы предоставить мне транскодер, настроенный для перевода хлябианский/земной.
Так вот куда делась его машина!
— Вы пошли на такие сложности только для того, чтобы говорить непосредственно со мной?
Впечатляюще.
— Уверяю вас, доктор, никаких проблем. Представители моего вида, будучи менее агрессивными, чем большинство других видов, и обладая плохой мелкой моторикой, — тут он поднял руку с перепонками между пальцами, — выжили за счет того, что научились быстро говорить. Так мы стали прирожденными дипломатами, и для нас изучать иные языки в удовольствие. Но вы, кажется, нервничаете? Возможно, я злоупотребляю просторечиями?
Диллингэм смутился.
— Нет, вы говорите по-английски, как на родном. Но на моей планете, Земле, жизнь существует во множестве разнообразных форм, и, по странному совпадению, вы… — Он замолчал, не зная, как продолжить.
— Я похож на одно из ваших животных? Пожалуйста, не напрягайтесь, доктор. Должен признаться, что вы сами похожи на представителя одного, ныне вымершего, вида млекопитающих моего мира.
— Ну, я и в самом деле — млекопитающий…
— Правда?! — рептилия придвинула к нему голову поближе. — Вы рождаете свою молодь живыми?! Кормите их грудью?! На вашем теле есть волосы?! У вас… — он тактично понизил голос, — постоянная температура тела?!
Диллингэма удивила такая реакция.
— Некоторые из этих особенностей, скажем так, присущи женским особям моего вида. Но, вообще-то, да — все это характерные черты млекопитающих.