— Потому что действовал на инстинктах. С самого начала не пришел, потому что мне нужно было свалить подальше от дома, а ты живешь совсем рядом. Потом решил, что если я ни к кому привязываться не буду, то так мне будет легче жить, потому что никогда предательство любимого человека не оставит на мне шрамов так, как на маме. А потом это просто превратилось в мое обычное поведение. — Я повернулся к Трише и положил руки поверх ее. — Прости меня. Я готов умолять тебя о прощении, ползать на коленях. Я столько дров наломал, что теперь с трудом понимаю, как все это можно починить или собрать воедино. Но я не могу без тебя. Я осознал, что, вытолкав тебя из своей жизни, я лишь усугубил свое состояние. Мне стало во стократ хуже, когда я не позволял тебе быть рядом. Я сходил с ума, видя, как парни кружат вокруг тебя. А эти придурки из моей команды еще и подливали масла в огонь. Чтобы позлить меня, они постоянно обсуждали тебя и пытались подкатить к тебе. Джо с Брайаном за это поплатились.
— За что ты избил Джо? Он меня не насиловал, я пошла с ним добровольно.
— Этот мудак должен был отвезти тебя домой и пригласить сначала на свидание, а не пользоваться пьяной девушкой, — стиснув зубы, прорычал я. Во мне снова закипала ярость, которую я, похоже, недостаточно хорошо преодолел.
— Я сама этого хотела, — тихо отозвалась она.
— Ты не соображала, что творила, Триш, ты была пьяна.
— Господи, зачем я это сделала? — внезапно произнесла она, и расплакалась. Я притянул ее в свои объятия и крепко прижал к себе. — Я так об этом пожалела, Адам. Я не хотела…
— Т-с-с, все уже сделано, не сожалей, — тихо сказал я, а сам пытался разжать челюсти и не стискивать Тришу слишком сильно, чтобы не причинить боль. Обида и ревность буквально пожирали мою душу.
— Ты правда любишь меня? — неожиданно спросила она, и подняла заплаканные глаза.
Наши лица были так близко, что мне достаточно было бы слегка наклониться, чтобы коснуться этих сладких губ. Я до сих пор помнил их вкус и мягкость, их податливость и головокружительный эффект от нашего поцелуя.
— Правда, — ответил я. — Правда, малышка. Моя малышка, — шепотом добавил я.
А потом я заключил ее лицо в свои ладони и, глядя в расширившиеся глаза, покрывал поцелуями ее лицо, минуя губы. Она должна была сама захотеть этого поцелуя. Мне нужно было только набраться терпения и подождать, пока Триша проявит инициативу. И она не разочаровала. Моя малышка. Теперь уже точно моя.
Глава 25
Каждый оставленный на лице поцелуй все сильнее кружил голову. Сердце громыхало так сильно, что я думала, не слышит ли этого Адам. Мои руки тряслись, когда я потянулась к его плечам, давая понять, что приветствую эту близость, что мечтаю о ней. Мои губы зудели от желания соприкоснуться с ним, почувствовать тепло и нежность, его желание. Адам понял все без слов. Он мягко уложил меня на кровать, нависнув сверху. Посмотрев мне в глаза, он сказал хриплым шепотом:
— Ты моя. И я никуда тебя больше не отпущу. Прости меня, малышка, я так облажался.
Он всматривался в мое лицо, выискивая ответ на свое извинение, а я едва могла пошевелить языком.
— Боже, пожалуйста, Триша, не молчи.
— Я прощаю, — ответила так же тихо. — Я тоже люблю тебя, Адам.
И тогда это случилось: жадные рты столкнулись, поглощая друг друга, вкусы смешались, вздохи перепутались. Мы целовались, словно впервые. Но еще никогда наш поцелуй не приносил мне столько счастья. Осознание того, что мои чувства взаимны, дарило новые ощущения от нашей близости. Между поцелуями Адам шептал, что я принадлежу ему, и всегда была его. Он просил прощения, умолял целовать его и больше никогда не сдаваться. Обещал, что вместе мы пройдем все преграды, которые встанут у нас на пути, и я соглашалась.
Губы Адама пропутешествовали по моей шее ниже к груди, и сердце сошло с ума от количества счастья, переполнявшего его. Оно словно увеличилось в размерах и теперь едва помещалось в грудной клетке. Он рядом! Он наконец был со мной.
Адам быстро сбросил обувь и теперь лежал сверху на мне, перекрывая кислород своими нежными, но настойчивыми поцелуями. Он развел в стороны полы моего кардигана и уставился на обнаженную грудь.
— Боже, я так давно мечтал об этом, — простонал он, склоняясь.
Как только его губы коснулись нежной кожи, она покрылась мурашками. Адам не пропускал ни одного миллиметра, проводя языком по груди. Его губы сомкнулись на моем соске, когда рука потянула за второй, и я выгнулась дугой. Это было то, что мне нужно: наше единение, которое стирало все прошлое и заставлял сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас. Адам терзал мои соски, пока не насытился ими, а потом двинулся ниже.