— Как я должен это понимать? — строго спросил папа.
— Как то, что я люблю вашу дочь.
Мое сердце стало еще больше. Оно как будто могло вместить в себя целый мир.
— Одевайся и на выход, — практически не меняя тона, сказал папа, и направился к выходу из комнаты. Взявшись за ручку двери, он добавил: — Через дверь. Хотя бы раз.
Как только за папой закрылась дверь, Адам стянул с моего лица одеяло и с улыбкой сжал мои бока.
— Смешно тебе, негодяйка? Я тут краснею перед твоим отцом, а ты хихикаешь?
Он начал щекотать меня, и мое хихиканье переросло в полноценный смех. Я уворачивалась и умоляла прекратить. В какой-то момент руки Адама перекочевали на мою грудь, а губы с языком прошлись по шее, вырывая из меня тихий сладостный стон.
— Не могу поверить, что ты моя. Наконец моя. И все так правильно, — шептал он между поцелуями, пока его руки исследовали мою грудь.
Я выгнулась подставляя свое тело под его ласки. Почувствовав бедром его твердость, я опустила руку и прошлась по всей длине бархатистой кожи, и Адам задышал чаще.
— Девочка моя, ты меня убиваешь, — простонал он мне в шею, и я сжала сильнее, а Адам толкнулся навстречу.
— Адам! На выход! — рявкнул папа через дверь, и мы замерли.
В комнате как будто снизилась температура градусов на десять. Адам уткнулся лбом мне в ключицу и разочарованно простонал.
— Тебе нужно идти.
— Я вернусь, — сказал он, целуя меня в губы.
— Я не чистила зубы еще. — Я попыталась отвернуться, но Адам сжал мои щеки и заставил смотреть прямо на него.
— Я хочу тебя всю, даже с не чищенными зубами, — пробормотал он мне в губы. — Но мне и правда пора, иначе Брэд снова зайдет и увидит мою голую задницу.
Адам встал, быстро оделся, подарил мне еще один томительный поцелуй, и направился к окну.
— Думаю, сегодня тебе все же лучше выйти через дверь, — сказала я.
Адам остановился и потер затылок.
— Это будет прогулка не по Аллее позора, а на эшафот, — признал Адам, подмигнул мне и вышел из комнаты.
Я откинулась назад на подушки, снова натянула одеяло так, что остались видны лишь мои глаза, чтобы скрыть широкую улыбку, которая с самого пробуждения не покидала мое лицо. Я боялась радоваться слишком громко, чтобы не спугнуть счастье, поселившееся в моем сердце. Как будто, если я озвучу вслух то, что у меня на сердце, то проснусь ото сна, а мир останется все таким же серым и унылым без него.
Эпилог
— Адам! — послышался гневный голос отца.
— О, господи, пап, ну сколько можно? — простонала я, переворачиваясь на бок.
Адам приоткрыл глаза и помахал папе.
— Доброе утро, мистер Милтон.
Больше папа не пугал Адама, хотя каждый раз пытался. Теперь это стало доброй традицией: мы приезжали домой на каникулы, а по утрам папа периодически стучал, потом входил в комнату и резко окликал Адама, заставляя одеваться и выходить из нашего дома. Первые раз десять это работало, но за четыре года это превратилось в своего рода ритуал, и так папа теперь звал Адама на рыбалку, помочь с чем-нибудь, или обсудить планы.
Папа стал для Адама другом и поддержкой. Когда мой — теперь уже — жених выбирал направление, папа сказал ему следовать за мечтой, так что теперь Адам готовится стать пластическим хирургом. А папа договорился для него о практике в одной из частных клиник Сан-Франциско, которой управлял его друг. Футболом Адам занимался, но теперь на любительском уровне, полностью сосредоточившись на учебе.
— На выход с вещами! — рявкнул папа с улыбкой.
— Черт. Уже? — потянувшись, спросил Адам.
— Триша, что валяемся? Ты тоже, вроде как, собиралась лететь с женихом, нет?
— Встаем-встаем, — проворчала я.
Папа вышел из комнаты, а Адам притянул меня в свои объятия.
— Хочу детей, — произнес он, целуя меня в висок.
— Что? — удивленно переспросила я.
— Да, хочу. Как только мы закончим университет, ты должна перестать принимать противозачаточные.
— Эй, а как же моя карьера?
— Триша… — Адам пытался казаться грозным.
— Мы сто раз обсуждали это, Адам, и я от своей позиции не откажусь, понял? Сказала тебе: заканчиваем университет, пять лет на карьеру, а потом свадьба и дети.
— Ты карьеристка.
— Я реалистка, понял?
Адам начал целовать мою шею, и аргументы таяли. И так было каждый раз, когда Адаму снова взбредет в голову, что он может меня потерять, и дети — единственный способ удержать меня рядом. Снится ему там что-то такое, что ли? Но если все заканчивается таким страстным сексом, которым он пытается поменять мое мнение, я согласна спорить с ним до конца жизни.