— Да, но как они к нему отнесутся, когда узнают, что ты забеременела от него, а потом он уехал играть в хоккей в другой город?
— Это не его вина. Я ведь не говорила ему.
— Верно, но посмотри на это с точки зрения твоего отца и братьев. Они предположат, что он знал, поскольку Дин — твой лучший друг.
— Это будет выглядеть так, будто он бросил меня, — бормочу я, сдувшись.
— Угу.
— Но Дин никогда бы этого не сделал.
Бекка встает со своего стула и берет наши подносы с обедом:
— Мы то это знаем, но знают ли твои братья?
— Да, думаю да.
Когда она отходит от нашего столика, чтобы вынести мусор, я задаюсь вопросом, права ли она. Моя семья, возможно, смотрит на вещи иначе, чем я. Близнецы будут чувствовать себя преданными Дином. Дьюк разозлится, что я доказала его правоту. Остин расстроится из-за того, что я слишком боялась сказать ему. Но мой папа будет разочарован больше всех.
Смогу ли я это сделать? Хватит ли у меня сил? Я не просто так откладывала принятие этого решения. Но была ли от этого вообще польза? Думаю, пришло время поступить правильно.
***
Поскольку вся моя семья жила в разных городах, у меня не было другого выбора, кроме как назначить с ними встречу по телефону. Когда я была младше, мы постоянно так делали. Это был способ моего отца не отставать от нашей жизни, когда он был в разъездах.
Я сажусь на кровать, дрожащей рукой снимаю трубку и сначала звоню Остину, потому что его голос успокаивает меня. Как и Дин, Остин всегда знает, что сказать. Затем я общаюсь с Тео и Такером, которые кричат в трубку, за ними следуют Дьюк и мой папа. Я приберегла их напоследок, потому что рассказать им для меня страшнее всего. В некотором смысле я рассматриваю Дьюка как продолжение моего отца.
— Привет, милая, — кричит папа в трубку, как будто пытается перекричать толпу. — В чем дело? Я выхожу в эфир примерно через тридцать минут.
— Мне нужно сказать вам всем кое-что важное. Вы сидите?
— Что ты сделала? — Дьюк рычит.
— С чего ты взял, что я сделала что-то не так, Дэнни?
Он дует в трубку, раздраженный, потому что ему не нравится, что я использую его ненастоящее имя:
— Прости.
— То, что я хочу сказать вам, ребят, мне трудно произнести. Можете просто позволить мне снять с себя это бремя, не перебивая меня?
Они все согласны.
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю. Нервная энергия волнами пробегает по моему телу, поджигая мою кожу. Бекка была права. Стресс вреден для ребенка. Чем больше я волнуюсь, тем чаще замечаю, что он пинает меня. Он как будто чувствует мое настроение и расстраивается вместе со мной.
— Я беременна, — выпаливаю я.
Теперь, когда я раскрыла свой секрет, меня охватывает облегчение.
— Ты что? — говорит папа. — Ты сказала, что беременна, Кэт?
— Да, папа. Я беременна. Я хотела сказать всем вам лично, но наши расписания никогда не совпадают.
— Ты уверена? Ты ходила к врачу? — спрашивает папа.
— Да, пап. У меня будет мальчик.
— Как давно ты знаешь?
— Семь месяцев, — признаюсь я.
— Милая, почему ты скрывала от нас что-то подобное? — он колеблется секунду, на этот раз с волнением в голосе. — У тебя будет мальчик? Я стану дедушкой.
Почему он на меня не сердится?
— Мне жаль, папа. Я должна была сказать тебе.
Он не отвечает, или, по крайней мере, я не могу расслышать из-за своих братьев.
— Я возвращаюсь домой, чтобы увидеть тебя, Кэт, — говорит Остин. — Я смогу возить тебя на приемы.
Это всегда было работой Остина. Чего бы я только не отдала, чтобы сейчас он был со мной дома. Всегда спокойный и уравновешенный, Остин — тот самый брат, которому я должна была рассказать еще летом. Но он никогда не стал бы хранить секрет от нашего отца. Это съело бы его заживо. Он всегда был ужасным лжецом.
— Кто отец ребенка? — говорит Дьюк со злостью в голосе. Он звучит как Брюс Бэннер, готовящийся превратиться в Халка.
— Да, а кто отец? — говорят близнецы в унисон.
— Ребят, обещаете, что не взбеситесь?
— Нет, — говорит Дьюк.
— Хорошо, — добавляют близнецы.
— Я ему еще не сказала.
— Кэт, кто отец ребенка? — говорит Остин. — Просто скажи нам. Мы не будем злиться.
— Дин, — говорю я. Мой голос звучит почти шепотом.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — голос Дьюка звучит так, словно он скрежещет зубами, когда говорит. — Все это время ты пыталась убедить меня, что не трахалась с этим мудаком, а потом он обрюхатил тебя и оставил одну разбираться с ребенком?