— Тряхнуло меня из-за тебя.
— Приятно слышать, — улыбается этот гад. Я хмурюсь, он тут же отправдывается: — Правда не слышал, Мах. Я на пляж вышел, а там волны шумят, а на небе что-то нереальное. Идем покажу…
Костя берет меня за руку, тянет за собой. Мы пробираемся по узкой тропке через кустарник и выходим на широченный пустынный пляж. Впереди виднеется темный и тяжело дышащий океан, а над ним невероятное небо, усыпанное мириадами звезд.
— Смотри, какая красота. Никогда не видел столько звезд! Вся галактика перед нами! — восторгается Баринов, вглядываясь в бесконечность.
— Вот это да… — шепчу я, очарованная зрелищным небом. — Они так близко…
Звезды действительно кажутся близкими, почти ощутимыми. Я неосознанно делаю несколько шагов вперед, навстречу им. Мягкий прохладный песок скользит под ногами, морской ветер играет моими волосами, в воздухе пахнет солью и как будто счастьем.
Костя подходит, приобнимает меня сзади, я чувствую его тепло и невольно задерживаю дыхание, боясь спугнуть момент.
— Помнишь крымский звездопад? Мы ели шаурму на пляже, ты загадывала желания…
Его руки сжимают меня теснее, дыхание невесомо касается кожи за ухом. Но он не поцелует меня, как тем далеким вечером. Еще раз не переступит черту. Я это чувствую и не жду ничего большего, чем эти обнимашки.
— Разве можно такое забыть? — улыбаюсь. — Наивная Маха и ее глупые желания. Я тогда ужасно не хотела улетать, а ты уверял, что Австралия мне зайдет. Ты оказался прав, Коть.
— Ты счастлива? — серьезно спрашивает он, опустив голову на мое плечо.
— Наверное. У меня все классно, веселая студенческая жизнь, новые увлечения, друзья… Но я скучала по тебе, — признаюсь.
Мы стоим на берегу океана под бесконечным небом, обнявшись, и кажется, мир замер ради этого момента. Я уже знаю, что никогда не забуду этот вечер.
— Маха моя, — шепчет Костя, растирая мурашки на моих предплечьях. — Ты замерзла, что ли?
— Есть немного. Поехали уже, — мягко высвобождаюсь из его объятий. — У тебя экскурсия завтра, не выспишься.
Я разворачиваюсь, он берет меня за локоть.
— Погоди. Твой подарок, — достает из кармана светлую коробочку. — С днем рождения. Будь еще счастливее в своей Кенгурятии со своими новыми друзьями, но и старых не забывай.
Мои глаза непроизвольно расширяются, когда я вижу браслет из белого золота с двумя цепленными между собой кольцами. Украшение выглядит изыскано и дорого, вот только с дружбой не ассоциируется. Но я не буду ничего додумывать. Чмокнув Костю в щеку, смущенно благодарю и быстрым шагом направляюсь к машине.
— Сам выбирал? — спрашиваю на ходу.
— Консультант помогла. В аэропорту Шанхая отличная брендовая ювелирка, оказывается. Я сказал, что нужен подарок для дорогой подруги, мне предложили несколько вариантов.
— А как ты сказал? На английском? Подругу как назвал?
— Герлфренд. А что? Тебе не нравится?
Костя хмурит лоб и явно напрягается, и я спешу его успокоить:
— Мне очень-очень нравится, Коть! Просто этот браслет называется «Вечная любовь», и теперь я понимаю, почему тебе его предложили. Подруг не называют «герлфренд» и «дарлинг», только любимых.
— Правда? Не знал… Но по смыслу-то подходит. У нас с тобой любовь вечная. Столько лет уже, Машка! Всю жизнь!
Я давлюсь воздухом и закашливаюсь. Он вовсе не о той любви говорит, но все равно перебор. То, как он смотрит на меня, как касается и как в принципе себя ведет плохо вяжется с дружбой. Я не знаю, как реагировать, меня раздирает от противоречивых чувств. Если это такая игра, не мешало бы определить правила.
— Да, мы с тобой соединены пожизненно. Выросли в одном дворе, в одной песочнице, — несу какую-то чушь, лишь бы не молчать.
— Ты когда в песочнице игралась, мы с Максом вовсю телок в городском парке клеили. Мала-ая, — смеется Костя.
Он тянется, чтобы потрепать меня по голове, но я уворачиваюсь.
— Ничего не малая, это ты старпер! Понял?
Показав язык, закрываю уши, чтобы не слышать, что он говорит, и несусь к машине. Запрыгнув за руль, достаю украшение и зачарованно рассматриваю.
— Помочь надеть? — улыбается Костя, устроившись на пассажирском месте.
Кивнув, протягиваю руку. Слегка шершавые пальцы касаются нежной кожи запястья. Волоски на руках приподнимаются, я смущенно улыбаюсь. Дружить с Костей Бариновым — это пытка, которую я долго не выдержу. Надо срочно придумать, чем заняться на острове, чтобы свести наше общение к минимуму. Списаться с теми австралийцами из бара, договориться вместе съездить на экскурсию и потусить вечером.
Костя наконец справляется с застежкой. Мы переглядываемся. Воздух в салоне снова нагревается и будто загустевает. Нам лучше уехать отсюда. Я пристегиваюсь, завожу двигатель.
— Первую помочь включить? — улыбается Баринов.
— Справлюсь, — задираю подбородок. — И с остальными четырьмя тоже.
Он нажимает какую-то кнопку на приборной панели, крыша джипа съезжает и собирается сзади.
— Погнали, Маха! Полетим под звездами!
Не забыв о сцеплении, я врубаю скорость и идеально плавно трогаюсь. А потом, как и обещала, самостоятельно переключаюсь до самой пятой.
До виллы остается несколько минут, когда молчавший всю дорогу Баринов неожиданно интересуется:
— А что это за фрукты терлись рядом с тобой в баре?
— Фрукты? — переспрашиваю, не сразу понимая, о чем он.
— Пусть будут овощи. Не знаю. Лохи какие-то. Давно их знаешь?
— Ты про компанию студентов из Сиднея? Чего это они лохи? Нормальные ребята, веселые.
— Эти веселые ребята пускали слюни на твою задницу в бикини и спорили, кто первым трахнет тебя в дальнем бассейне! Рыжий лось и гаврик с пидорской челкой сидели рядом, я слышал, — раздраженно фыркает он.
— Твоего английского хватило, чтобы это понять? — удивляюсь.
— Представь себе! — еще больше раздражается. — Там понимать нечего. Или я дебил, по-твоему?
— По-моему, ты преувеличиваешь, Коть. Парни часто так хорохорятся. В большинстве случаев это ничего не значит. Они даже не думают так на самом деле.
— Да что ты⁈ Поверь, Машуль, я лучше знаю, о чем думали сосунки, обсуждая твои ножки и попку. Но я доходчиво им объяснил, что будет, если они попытаются реализовать свои фантазии.
— И что же ты им сказал? — с трудом сдерживаю смех.
— Что глаз на жопу натяну тому, кто до тебя хоть пальцем дотронется. По-русски сказал, кстати, но сученыши поняли и сразу засобирались в отель.
Я на секунду отвлекаюсь от дороги, поворачиваюсь.
— Ты серьезно? — спрашиваю, хотя по выражению его лица понятно, что шуткой тут и не пахнет. — Разве я тебя просила?
Он хмурит лоб и раздувает ноздри.
— Так тебе понравился кто-то из этих уродов?
— Вопрос не в этом. Я не понимаю, зачем ты влез? Мне давно не шестнадцать, я не нуждаюсь в защите. Если захочу, могу трахаться в бассейне. С кем угодно, хоть с двумя сразу! Это мое дело!
— Еще чего, блядь, не хватало! — рычит он возмущенно.
— Да блин! Ты как Макс! — луплю ладонью по рулю. — Почему тебе можно, а мне нельзя? Ты в свои двадцать один каждую субботу устраивал пьяные развратные вечеринки. Я помню, какие слухи ходили. Почему я не могу проживать свои лучшие годы так, как хочу?
— Потому что.
— Это не ответ, Костя. Я так обрадовалась, когда ты меня пригласил, а ты… Прошу, не разочаровывай. Иначе дружить мы не будем.
Несколько минут он молчит, только пыхтит как паровоз.
— Значит, Макс тебя кошмарил все эти годы? По фоткам в соцсетях не скажешь. Ты на них ух какая раскрепощенная и свободная.
— Они все сделаны в последний год, который мы с Максимом не общаемся. У меня теперь своя жизнь, у него своя, — выпаливаю. И добавляю вполголоса: — Слава богу.
— Он не знает, что ты прилетела ко мне?
— Нет. И всем будет лучше, если не узнает.
— Вот тут я с тобой солидарен. Ладно… Отрывайся, раз так надо. Я не Макс, запрещать не буду. Если что — всегда рядом…