– Местное самоуправство.
— Системе все равно, как ты будешь играть, — сказал Соломон. — Ее функция – поглотить мир, присоединить его в другим таким же мирам, связав их в единую сеть. А до того, чем занимаются обитатели этого мира, ей нет дела. Ты можешь быть воином, а можешь — садовником, можешь качать силу, а можешь – гармонию с природой. Можешь вообще ничего не качать и двести лет прожить на первом уровне, если сумеешь уговорить окружающих тебя не убивать. Система лишь предлагает варианты, и, в общем-то, не ее вина, если люди выбирают войну.
— Но тут что-то не сходится, – сказал я. — Коллоквианскую Империю Система вбила чуть ли не в каменный век, а здесь, если тебя послушать, цивилизация сохранилась чуть ли не в том виде, в каком она была до вторжения.
– Наверное, это потому, что коллоквианцы сопротивлялись, — сказал Виталик. – Поэтому они и отгребли больше других. Показательная, сука, порка.
— Нет, – сказал Соломон. -- Система так не работает.
– Почему же так получилось?
– Коллоквианцы слишком агрессивны. – сказал Соломон. – Строго говоря, они сами вбили себя в каменный век. От первого же толчка их империя развалилась на множество кланов, которые тут же с упоением принялись резать друг друга. А когда все воюют со всеми, с применением своих технологий и боевых возможностей Системы, в итоге каменный век и получается.
– Орки рассказывали другое.
– Вряд ли они в этом вопросе объективны, – сказал Соломон.
Ну да. Чтобы правильно описать последствия ядерного взрыва, надо находится подальше от его эпицентра.
Соломон открыл дверь, и в склеп хлынул солнечный свет. После всех этих мрачных темных мест и пыльных степей повеяло каким-то домашним уютом.
Хоть это и склеп.
Мы выбрались наружу. Ну, кладбище оно и есть кладбище. Аккуратненькие каменные склепики, ровные ряды одинаковых каменных плит с надписями, зеленая травка идеально подстрижена, небо голубое, местное светило где-то в зените… Очень похоже на какое-нибудь идеальное американское кладбище, как их в фильмах показывают.
К нам тут же подлетел дрон размером с теннисный мячик, выдвинул какие-то трубки и принялся нас сканировать, периодически попискивая.
– Только что прибыли, – сказал ему Соломон. – Хотим оплатить сутки пребывания.
Дрон закончил сканирование, пикнул еще раз и улетел.
– Что теперь? – поинтересовался Виталик.
– Стоим, ждем, – сказал Соломон. – Если мы самовольно покинем место первого контакта, на нас наложат дополнительный штраф.
– Долго ждать? – спросил Виталик.
– Как правило, нет.
Не прошло и трех минут, как над ровными рядами могли мы узрели направляющийся к нам…
– Это ж летающий, сука, сейф.
И ведь не поспоришь.
Робот был идеальным кубиком со стороной грани чуть меньше метра, выкрашен в серо-стальной цвет и левитировал явно на неизвестных нашей науке принципах. Он подлетел к нам и на обращенной к нам стороне загорелся дисплей, а на дисплее высветился смайлик.
– Мы хотим оплатить сутки пребывания, – повторил Соломон.
– Триста кредитов, – ответил робот нарочито механическим голосом.
– У меня наличные.
– Как угодно.
Робот открыл лоток, и Соломон принялся всыпать в него золото из солидных размеров мешка. Смайлик сменился счетчиком монет.
Двести девяносто, двести девяносто пять… Триста.
– Желаю вам приятных суток, – робот закрыл лоток и бодро улетел в даль.
– И что мы купили за эти деньги? – спросил я.
– Право находиться в городе до завтрашнего дня, – сказал Соломон.
– Чего-то непохоже на олл инклюзив, – сказал Виталик.
Действительно, дороговато. В том же Карлсграде за триста золотых можно было на месяц снять особняк мэра, а самого градоначальника все это время за пивом гонять. Но и местных понять можно. Поддержание описанного Соломоном порядка явно влетает в копеечку, и с кого же ее драть, как не с приезжих?
Не со своих же.
Хотя, думаю, они и со своих тоже нормально дерут.
Пока мы шли к выходу с кладбища, я насчитал еще четырнадцать летающих дронов и троих андроидов, увешанных оружием по самые локаторы. У андроидов даже считался уровень – триста пятидесятый. Допустим, с одним таким еще можно как-то справиться, но если они набегут толпой, то можно сразу свет тушить и воду сливать. А ведь это, как понимаю, еще далеко не самые мощные образцы местной роботофауны.
Еще мы встретили одного альва. Он был высокий, худой, лысый и довольно похожий на человека. Облаченный в серебристую хламиду, он разговаривал с чьей-то могилой, и мы не стали его отвлекать.