– Пойдем, — сказала она. – Папа ждет.
Папа ждал.
Он стоял на середине расстояния от берега до купола дома, и улыбался открытой улыбкой человека, встретившего старого знакомого, которого очень давно не видел, но все равно очень рад и скрывать ему нечего. На вид ему было лет сорок пять, он был высокий, худощавый и чуть седой, носил легкие полотняные брюки, белую рубашку и светло-бежевые мокасины.
На воплощение галактического зла он не тянул, но первое впечатление, как известно, обманчиво.
— Рад вас видеть, – заявил он на чистом русском языке. — Меня зовут…. допустим, Флойд.
– Допустим, Василий, — сказал я.
– Надеюсь, дорога вас не утомила, Василий, -- сказал он. – Я специально попросил Миру везти вас помедленнее, чтобы я успел подготовиться.
– И где оркестр? – спросил я.
– Вам нужен оркестр? – немного растерянно спросил он.
– Мне даже скрипач не нужен, – сказал я.
Никаких следов подготовки обнаружить так и не удалось.
– Мира, – обратился он к дочери. – Накрой на стол. Пожалуй, отужинаем на заднем дворе, сегодня должен быть прекрасный закат.
– Да, папа, – сказала она и умчалась к дому.
Происходящее казалось настолько нормальным, что отдавало сюрреализмом. Однако, как бы там ни было, мне надо было досмотреть это кино до конца.
– С девочкой что-то не так, – сказал я.
– Если она доставила вам какое-то беспокойство, вы должны ее извинить, – сказал Флойд. – Ей всего семь лет.
Но проблема как раз была в том, что она не доставила мне никакого беспокойства.
– И как давно ей семь? – спросил я.
– Двести или триста лет. Она… – он замялся, подбирая слово. – Искусственный человек. Робот.
– Понятно, – сказал я. Спрашивать, зачем он придал ей такой вид и ведет себя так, словно робот – его семилетняя дочь, я не стал. Мало ли, какие у человека причуды.
– Вы, наверное, очень устали, – продолжал Флойд. – Пойдемте на задний двор, уже приготовил ужин.
– И чем вы ужинаете? – спросил я, шагая по вымощенной неровными булыжниками дорожке.
– Сегодня у нас стейки, картофель фри и легкий летний салат, – сказал он. Меню выглядело слишком земным, и это настораживало. Хорошо, хоть салат из крабовых палочек предлагать не стал.
– Вы совсем не удивлены моим появлением? – спросил я.
– Удивлены, – сказал он. – Удивлены и очень рады. Мы считаем, что это огромная удача для нас всех. Эти врата уже очень давно ни для кого не открывались. И еще ни разу они не открывались для такого человека, как вы.
– Такого, как я, это какого?
– Не местного, – сказал он. – Не одного из нас. Скажите, как вам удалось пробраться мимо стража?
– Проломил ему голову вот этим, – сказал я, дотронувшись до Клавы.
– Должно быть, вы были великим воином в своем мире, – впечатлился Флойд. На мой взгляд, он все-таки немного переигрывал, разве что не жестикулировал, как итальянец какой-нибудь.
– Не особо великим, – сказал я. – И не совсем воином. А ваши как мимо стража проходят?
– Он на них не реагирует, – сказал Флойд. Стоило бы догадаться. Простейшая система распознавания "свой-чужой", не могут же они на самом деле каждый раз с ним на кулачках махаться.
Просто я об этом аспекте еще не задумывался, все как-то времени не было, да и мысли заняты другим.
Мы подошли к дому. В купол вело множество дверей, разбросанных по окружности на разном расстоянии друг от друга, Флойд открыл одну из них и объявил, что это мои апартаменты. Там был стол, стул, шкаф для одежды, в отдельном помещении разместились душ, раковина и унитаз. И, самое ценное, в апартаментах была кровать, застеленная белоснежными простынями, и при виде ее я сразу понял, что не спал уже… Черт его знает, с учетом того, что мы прыгали из мира в мир, так запросто и не посчитаешь.
На стене висела картина. На картине была запечатлена река, солнце и море травы, в общем, тот самый пейзаж, который я наблюдал по дороге сэла. Суровый реализм, именно так и было принято изгаляться, пока люди фотоаппараты не изобрели.
В шкафу оказалась куча одежды моего размера. Я надел рубашку, натянул кроссовки, а джинсы оставил свои. Незачем терпеливо ждущему моего переодевания Флойду знать, что у меня что-то есть в карманах.
– Это вы можете оставить здесь, – улыбнулся он, показывая на Клавдию. – Здесь вам никому не придется проламывать голову.
Ну, это как пойдет.
Клаву я все-таки оставил. Выходить к ужину с бейсбольной битой мне показалось странным, и хотя тут все было странно, я не хотел становиться главным призером этого фестиваля безумия.
То, что Флойд называл своим задним двором, оказалось обычной лужайкой за домом. Точно такой же, как и перед домом, как справа и слева и вообще вокруг. Там стояли два стула, накрытый стол, на тарелках исходили соком обещанные стейки, в высокие стаканы было налито нечто прозрачное, и терпеливо ждала Мира.