Так Англия в числе героев нации назвала и своих футболистов.
А вот другой пример. Тоже чемпионат мира, теперь в США. Сборная Колумбии едет на него, считая себя фаворитом, ибо до этого одержала ряд красивых побед над сильнейшими командами планеты. Но в решающем матче за выход из группы происходит трагедия: один из самых популярных среди своих болельщиков футболист, защитник Андреас Эскобар, делает автогол, и колумбийцы выбывают из борьбы за золото. Страна в трауре, на улицах городов начинаются беспорядки, в адрес Андреаса по почте и телефону летят угрозы. Поначалу их списывают на всплеск эмоций, которые должны по идее скоро улечься… Только все оказалось серьезнее и трагичнее. Через десять дней после той игры Эскобар был расстрелян в центре своего родного города Медельина, в тело его вошло двенадцать пуль.
Высказывались предположения, что спортсмена убил не футбольный фанат, а представитель мафии, которая в надежде на выигрыш своей команды поставила и соответственно потеряла на тотализаторе слишком много.
Футбол – больше, чем игра.
Именно поэтому в этой книге я хотел бы подробно остановиться на зарождении футбола в России и на судьбе одной из наших команд, с какой неразрывно связаны многие годы моей жизни. Связаны, так сказать, и личностно, на уровне души, и публично – на уровне сплетен, домыслов так называемых спортивных экспертов, желтых публикаций… Речь пойдет о «Торпедо», в судьбе которого замешано так много и политики, и личных пристрастий, и финансовых интересов отдельных деятелей, что уже мало кого интересовали сами нюансы игры самобытной заводской команды. У нее было необычное и богатое прошлое, но будет, я уверен, и будущее, если мы возвратим в целом популярной игре спортивные принципы.
Что это такое – спортивные принципы?
Вот об этом и о многом-многом другом и хочу я рассказать в книге, которую так и озаглавливаю —
БОЛЬШЕ, ЧЕМ ФУТБОЛ
Глава 1
Что считать началом
«Россия – родина слонов». Эту фразу я впервые встретил у замечательного нашего литературоведа Виктора Борисовича Шкловского. Сначала где-то вычитал о том, что Шкловский, мол, был «игрок первостатейный», без указания, во что именно он играл, и мне подумалось: а вдруг в футбол? Начал выяснять…
О спорте у Виктора Борисовича написано много чего интересного. Ну, к примеру, о борцах. Звание сильнейшего они оспаривали в цирковых чемпионатах, но это были, говоря современным языком, своего рода шоу, где побеждали и проигрывали по указанию антрепренеров. Зато раз в год атлеты съезжались в один из гамбургских трактиров и там, без публики и тем более журналистов, проводили турнир, определявший действительно сильнейшего среди них. Имя победителя «по гамбургскому счету» не разглашалось…
Словом, «игроком первостатейным» называли В. Шкловского именно в литературном плане, поскольку классно играл он аналогиями, метафорами. И тогда-то я вычитал у него строку, ставшую ныне расхожей: «Россия – родина слонов». Точнее и не придумать, чтобы показать абсурдность претензий на приоритеты, которых нет…
Как нельзя точно подходят «слоны» под дискуссию о первородности футбола. Кто только не претендует на то, чтобы считаться основателем этой игры!
Начнем с соотечественников. Те, кто утверждает, что в футбол на Руси играли испокон веку, аргументируют это так: еще при царе Алексее Михайловиче, мол, и летописи это сохранили, мужики гоняли кожаные мячи, набитые перьями, и игра называлась шалыгой, или килой. Приезжие англичане увидели ее, переписали правила, вернулись на родину и выдали за свою.
Грузины посмеиваются, слыша это. Романовы, говорят, когда править начали? В XVII веке. А Шота Руставели жил и творил в XII и в «Витязе в тигровой шкуре» писал о футболе, который назывался на Кавказе лело.
Китайцы говорят: у нас были и ворота, и вратари, и судьи, и мяч, набитый волосом, и даже проводились чемпионаты среди городов. Победителям вручались сувениры, побежденных били палками. А судьями нередко становились сами императоры! Вот только лет пятьсот назад наш футбол по непонятным причинам «умер».
В Южной Америке убеждены, что прародина футбола – их континент. И майя, и ацтеки гоняли каучуковые мячи весом два – четыре килограмма на площадках, соответствующих по размерам нынешним футбольным полям.
У французов своя версия: игра в ножной мяч зародилась в Западной Франции и Нормандии, называлась «ла-суль», и уже отсюда перекочевала на Британские острова.