Но внешний облик и близко не передавал того, что творилось внутри.
— Ты хоть посыл уловила? — Большие глаза бабушки загораются озорным блеском, требуя подробностей. — Такие подарки абы кому не делают. Это тот парень, что привозил тебя ко мне?
— Нет, не Рома, — отрицательно качаю головой. — Мы с ним расстались.
И как на духу я выкладываю бабушке всё, в чём варюсь последние месяцы. Слова так легко покидают мой рот, словно я рассказываю ей соседские сплетни, а не про собственные переживания.
Жаль, про Тимура с той же лёгкостью говорить не получается. Горло сковывает спазм.
Вторая неделя без него подходит к концу, но меня никак не отпускает.
Почему в книжках все пишут о добром и светлом чувстве? О любви, которая всё побеждает. Которая окрыляет, толкает на подвиги, вытаскивает с того света, превращает чудовищ в прекрасных принцев.
Почему никто не вспоминает, что любить может быть больно? Что она не всегда взаимна? Что она не всегда равна «долго и счастливо»?
Почему никто не пишет, что иногда хочется лезть на стены и выть от безысходности?
Почему даже на пачках сигарет Минздрав заботливо предупреждает об их пагубном воздействии?
Но о побочных эффектах любви все умалчивают?
— Данечка, только испытав однажды любовь, можно почувствовать себя по-настоящему живым. Не важно, чем она заканчивается. Важно, что она сумела коснуться твоего сердца, — задумчиво произносит бабушка, нежно поглаживая меня по руке. — Моя история с твоим дедом тоже без счастливого конца. Но я бы ни за что на свете не отказалась от того, что мне посчастливилось с ним пережить. Эти отношения были подобны комете. Яркая вспышка, которую я храню в памяти всю свою жизнь. Единственное, о чём жалею — это то, что ни разу не сказала ему, что люблю. И что не попросила его остаться. Мы, женщины, строим из себя гордых и независимых. Боимся показаться уязвимыми. Ждём, что только мужчина должен принимать решения. Но забываем, что «шея» то именно мы. В каком направлении повернём, туда они и смотрят.
Бабушкины слова режут меня без ножа.
А что, если нужно было просто ему признаться? Что, если бы он услышал? Что, если бы остался?
Тогда бы мне не пришлось, как мантру повторять, что я всё сделала правильно. Скоро пройдёт. Станет легче. Время вспомнит про свои целебные свойства и вылечит.
Только сколько должно пройти? Месяцев? Лет? Зим?
Ведь пока установка не работает и легче не становится.
Внутри меня пустота. Сердце давно впало в кому и перестало подавать признаки жизни. Эмоции заморожены.
Лишь засохшее перекати-поле изредка появляется на горизонте, напоминая, что совсем недавно я была жива.
Глава 45
Ещё совсем недавно моим любимым временем в сутках было время перед сном.
Не утро, когда ты должен быть полон сил, но почему-то просыпаешься, словно всю ночь разгружал вагоны.
Не вечер, когда все дела переделаны и можно смело посвятить несколько часов отдыху.
А тот промежуток, когда ты ложишься в постель, но спать пока не собираешься.
Устраиваясь поуютнее, ты фантазируешь о будущем. Рисуешь для себя новую жизнь. Мечтаешь и строишь планы.
Однако с недавних пор именно этого времени я больше всего опасаюсь. Ведь именно в этот момент я остаюсь наедине с собой и своими мыслями. Прятаться в суете дневных забот уже не получается и наступает мой персональный ад.
Я больше не думаю: что завтра надеть, куда пойти, с кем встретиться? Моя голова теперь забита другим.
Счастлив ли Тимур со своей новоиспечённой женой? Готовит ли она ему завтраки по утрам? Укрывает ли он её собой теплее, чем это делает одеяло? Целует ли он её в яремную впадинку, как целовал меня?
Таких вопросов сотни. И каждый отзывается во мне разрывающей душу тоской.
Я не уверенна, что хочу знать ответ хотя бы на один из них. Но не думать об этом не получается.
Если днём я стараюсь загружать себя работой, помогаю Лене с подготовкой ко дню рождения Давида, то по вечерам, в пустой квартире все мои страхи вылезают наружу. Слетаются со всех щелей.
— Дашуль, мы подъехали, — раздаётся в динамике сонный голос Лены. — Можешь выходить!
— Бегу, — отзываюсь, застёгивая куртку уже в подъезде.
Перепрыгивая пыльные ступени, спешу в машину, пока подруге срочно не захотелось селёдки с шоколадом, и она не отправила Давида на поиски.
Да, она та самая беременная, которая гоняет мужа то за клубникой в два часа ночи, то за шашлыком.
В этот раз Давид отделывается чебуреками из придорожного кафе, в котором когда-то меня кормил Тимур.