Так можно ли допустить, чтобы эта невинная ложь была напрасной? И она проведет эти дни наедине с ним в беспокойстве, как бы вернуться домой, к цивилизации? Или лучше поверить его заверениям, что их непременно скоро спасут, и наслаждаться его обществом?
Но за это время она может еще сильнее полюбить его. И ей будет еще тяжелее расстаться с ним, когда они покинут этот остров, и каждый пойдет своей дорогой. Правда, у нее останутся воспоминания, которыми она когда-нибудь поделится со своим ребенком, рассказав ему об этом чудесном островке.
Она снова поглядела на Спенсера. Он уже плыл вдоль берега, мощно рассекая волны широкой грудью, потом перевернулся на спину и поплыл, ритмично взмахивая руками, явно наслаждаясь движением. Ей стало завидно. Пусть у нее останутся хотя бы воспоминания!
Вскочив, она разделась и аккуратно сложила одежду, усмехнувшись про себя: трудно изменить своей привычке к аккуратности и скромности. Теперь Спенсер плыл кролем и не мог ее видеть, но ощущение ветра на коже и горячие прикосновения солнечных лучей напоминали ей о наготе, когда она шла к воде. Она поспешила скрыть ее, погрузившись в волны. Вода была изумительно теплой. Она нырнула и выскочила на поверхность, закинув голову. Шпильки выскочили, и мокрые волосы падали ей на лицо и плечи. Она поплыла прочь от берега, пока не увидела Спенсера. Он плыл ей навстречу, не отрывая от нее взгляда. Прилив нес его к берегу.
Оказавшись от нее на расстоянии руки, он тоже опустил ноги и держался в воде вертикально. Оба ритмично поднимались и опускались вместе с волнами. В глазах его был вопрос, потом он опустил взгляд на воду. Ей достаточно было проследить за его направлением, чтобы понять, куда он смотрит.
Ударяя по волнам, он приблизился к ней и провел руками по всей длине ее тела. Определив, что на ней нет даже бикини, он радостно улыбнулся. Она смотрела ему в глаза, взгляд которых ободрял ее.
— Возьмись мне за плечи, — подсказал он.
В то же время он мягко подтолкнул ее бедра к поверхности. Когда она распласталась на воде, он начал толкать ее грудью назад, по-прежнему не отрывая взгляда от ее глаз.
Вот он коснулся ногами дна, но снова поплыл ближе к берегу и остановился, когда вода доходила ему до половины торса. Как только ее ноги коснулись дна, он притянул ее к себе.
Она обняла его за шею и закрыла глаза. Этого ей и хотелось, вот этого ощущения его тела, сильных рук, обнимающих ее. Она чувствовала себя в безопасности и наслаждалась ею. Она хотела, чтобы он взял ее такой, какая она есть, без всяких прикрас и косметики.
Он продолжал идти, и вскоре вода доходила ему до пояса. Обернувшись назад, он снял ее руки со своей шеи и поставил на ноги. Взгляд его упал на ее груди, и лицо его потемнело от желания.
Он ничего не говорил, да слов и не требовалось. Глаза его смотрели на нее с благоговением, которое придало ей смелости. Она не думала, что ей будет так приятно чувствовать на себе его взгляд, вызывающий в ней и гордость, и возбуждение.
Он коснулся ее груди кончиками пальцев, провел по ним и, взяв в ладони, начал гладить, а потом, когда она готова была закричать от нетерпения, стал ласково и требовательно поглаживать соски.
Она даже не стала сдерживать крик острого наслаждения, пронзившего ее. Спенсер пробудил в ней женщину, и ее страстный выкрик был естествен и даже ожидаем, судя по выражению его потемневших глаз. Положив руку на ее бедро, он вел ее к берегу, пока вода не отступила до ее талии. Он остановился, глядя, как волны омывают ее. Затем снова повел дальше. Над водой показались ее бедра, и он замер, глядя на темный треугольник в развилке. Затем, лаская всю ее взглядом, он посмотрел ей в глаза:
— Дженна, больше никогда не прячься от меня. Ты слишком хороша, чтобы играть в эту игру.
Она была не в силах говорить, не могла отвести от него взгляда. В глазах его было неподдельное восхищение, и, хотя она понимала, что это блаженство закончится с их пребыванием на острове, сейчас она буквально таяла под его взглядом. Он придал ей смелости, и, встав на цыпочки, она потянулась к нему и поцеловала его долгим любовным поцелуем, вложив в него всю свою душу.
Он не замедлил вознаградить ее. Океан мягко плескался вокруг их ног, и он любил ее так, как ей и не мечталось. Ей казалось, что они никогда не насытятся друг другом, и, когда оба достигли пика, когда их резкие вздохи сменились медленным и удовлетворенным дыханием, она поняла, что приняла правильное решение.
Потому что до тех пор, пока они здесь, она будет принадлежать Спенсеру. И пусть все это закончится страданиями, сейчас она плавала в блаженстве. Она не могла не отблагодарить этим Спенсера за то, что он подарил ей ребенка. Она обязана была сохранить для ребенка воспоминания о его отце, которые согреют его долгими зимними вечерами. А главное, она должна была сберечь для себя. Материнство было для нее лишь одним из источников полноты жизни. Вторым источником был Спенсер и близость с ним.
Глава 11
Этот необитаемый остров — земной рай, думала несколько вечеров спустя Дженна, лежа в объятиях Спенсера. Он устроил для них постель, настелив на песок листья папоротника, накрыл их пляжными полотенцами, а под подушки приспособил свернутые одеяла. Он даже сделал укрытие на случай дождя из брезента, вынутого из самолета.
В тот день в течение часа шел стремительный теплый дождь, но потом черная туча, накрывшая остров, умчалась, и небо снова прояснилось. Они даже не стали прятаться под тент, а гуляли по берегу. Когда одежда на них промокла, они сбросили ее и расхаживали нагишом. Раньше Дженна не могла бы и подумать об этом и порой поражалась чувству полной свободы. Это сладостное ощущение, как и теплый небесный душ на голой коже, она запомнит навсегда.
Вечером было ясно, над волнами дрожала половинка луны, серебря очертания редких облачков, проплывающих мимо. Море ласкало берег. Вечер был тихий и спокойный.
Они приготовили себе ужин — мясо и картофель — на костре из собранного Дженной хвороста. Огонь медленно угасал, оставляя на песке оранжевые искры недалеко от их импровизированного ложа. Она лежала на боку, прижавшись щекой к его груди, а он обнимал ее одной рукой. Хотя на ней была только его рубашка, а на нем шорты, им было тепло и уютно.
Дженне казалось, что она никогда не чувствовала себя такой спокойной и довольной, что было тем более странно, что за все три дня они не видели ни круизного теплохода, ни рыбацкой лодки, ни спасательного самолета. Она еще не насытилась близостью со Спенсером.
— О чем ты думаешь? — спросил Спенсер, щекоча ей висок своим дыханием.
— О том, каким далеким сейчас кажется Род-Айленд. Не столько географически, сколько эмоционально. Будто он где-то в другом времени, словно произошло искривление времени.
— Это из-за пережитого страха во время посадки.
— Посадка прошла вполне нормально, — успокоила она его. Конечно, она нервничала, но почему-то не боялась, что они разобьются. Спенсер уверенно владел самолетом до последней минуты посадки. — Думаю, скорее это из-за разницы между островом и городом. Здесь время просто не ощущается. Оно течет медленно и лениво. Мы делаем то, что хотим и когда хотим. А там вся жизнь расписана по часам.
— Расскажи мне, как ты там живешь, Дженна. Как проходит твой день.
Она уютно прильнула к его широкой груди, довольная его интересом. Он уже не в первый раз расспрашивал о ее жизни.
— Ну, действительно, мой рабочий день тщательно распланирован, — начала она. — Секретарь каждый день перед уходом с работы печатает расписание дня, так что, придя утром, я знаю, что у нас намечено. Иногда мне оставляют для чтения отчеты и доклады, но чаще весь день проходит в совещаниях и разговорах по телефону.