— Я поступила как законченная эгоистка, — виновато призналась она. — Мне хотелось снова провести с тобой время. Ведь это было в последний раз, и я думала, что никому не принесу вреда.
— Никакого вреда?! — взревел он. С потемневшим от ярости лицом он крепко сжал ее за кисти рук. — Ты села в самолет, смертельно боясь полета, зная, что полет может быть для тебя тяжелым…
— Нет…
— Ты могла так испугаться, что потеряла бы ребенка!
— Я его не потеряла и даже не думала об этом.
— И ты ничего не сказала, когда мы совершили посадку! И я продолжал думать, что ты еще не беременна. Я таскал тебя по всему острову, по этим скалам! Я заставлял тебя гулять под дождем, спать на земле и есть сухари и всякие суррогаты. И ты все время молчала, тогда как тебе нужно было сидеть дома и посещать доктора, есть свежую пищу и витамины! А я-то думал, что ты хочешь этого ребенка!
— Я хочу! Хочу! — вскричала она, и слезы брызнули у нее из глаз. — Этот ребенок самое для меня дорогое, что есть на свете!
— Если это так, то почему ты не сказала мне, что беременна?
— Да потому, что это ничего не изменило бы! Ничего страшного нет в том, что я лазила по скалам, ходила под дождем, спала на земле и ела все эти вещи. Все это было нормально. Но если бы я сказала тебе правду, ты рассердился бы и встревожился, вот как сейчас, хотя в этом и нет смысла! Вся твоя злость и тревога не могут спасти нас с этого острова! Твой самолет не может взлететь! И ты не можешь этого изменить, Спенсер!
Он долго и тяжело смотрел на нее, наконец, с вызовом сказал:
— Черта с два! Конечно, смогу!
Она ничего не поняла, но не успела спросить его — он отнял свои руки и решительно зашагал к самолету. Уже почти дойдя до него, он вдруг вернулся к Дженне, по-прежнему стоявшей на коленях у воды, и потянул ее за руку:
— Пойдем, нам нужно собираться.
— Сейчас?
— Да. Мы улетаем.
Он помог ей встать.
— Но как же? — растерянно спросила она.
— На моем самолете.
— Тебе же нужны запчасти.
— Вовсе нет.
— Но ты сказал, что без них мы не можем взлететь.
— Я солгал.
— Что?!
— Я солгал тебе.
— Как солгал?
— С самолетом ничего не случилось. Мы можем лететь.
— Ничего?
— Абсолютно ничего.
— Ни проблем с электрикой? Ни с радио?
— Да.
— Я тебе не верю.
— Как хочешь. Но ты поешь, а я пока разберу наш лагерь. А потом мы взлетаем.
Она никак не могла понять, что он сказал. Одиннадцать дней они торчали на острове в ожидании спасения… Во всяком случае, она так думала.
— Вот так просто и полетим?
— Тебя необходимо вернуть в Род-Айленд, где все надежно и предсказуемо. И тебе непременно нужно посетить доктора. Ты же читала об уходе за беременными.
Сейчас Дженне было не до этого.
— Спенсер, ты солгал мне?
— Да, да, солгал!
В гневе она выдернула у него свою руку:
— Ты придумал эту посадку, зная, что мои родители погибли в авиакатастрофе? Как ты мог!
Он забрался в самолет и оттуда сказал ей:
— Ты уже преодолела свой страх. Кроме того, у нас не было никакого аварийного случая. Я же говорил тебе, я знаю, что делаю. И наша посадка на этот остров была заранее запланированной.
— Но нам пришлось садиться на берег!
Он рылся в коробках с продуктами.
— Я садился на этот берег сотни раз. Остров принадлежит одному моему другу. Он знал, что мы будем здесь. Поэтому сюда никто и не заглядывал.
Она еще больше разозлилась:
— Ты знал, что нам не нужен сигнальный костер? И твоя ракетница? Знал, что сюда никто не нагрянет? Да ты наверняка и Кэролайн сказал, куда мы отправляемся!
— Конечно сказал. Не мог же я допустить, чтобы все беспокоились о нас.
Он появился с коробкой сока и протянул ей одну банку. Она машинально взяла ее, потом опомнилась и сердито швырнула обратно, но промахнулась, банка попала в дверцу и упала на землю.
— Значит, ты специально приобрел все эти запасы! — Выходит, не было никакого совпадения, а все было продумано заранее. Ей следовало догадаться, ведь она читала все его книги! — Ты все рассчитал! Купил ровно столько свежих продуктов, чтобы они не успели испортиться, запас ровно столько упаковок льда, чтобы другие продукты оставались замороженными, пока не кончатся обычные продукты. Захватил книги и кассетник, набрал мыла, полотенец, туалетной бумаги и даже лосьон от загара!
— Ну, ты тоже его взяла. — Он убрал коробку с соком.
— Разумеется, взяла. Я же думала, что мы едем на твои острова! Как я не сообразила. Все было слишком кстати. Но я верила тебе!
— И я тебе верил.
— Оставь, Спенсер. Это дело другое. Практически я тебе не лгала. Ведь я не говорила, что не беременна. Я просто ввела тебя в заблуждение и не поправляла, когда ты предполагал, что я не беременна. А ты все это специально замыслил и постоянно меня обманывал. Это непростительно!
Он вручил ей шоколадный батончик, по поводу которого говорил, что захватил его, потому что очень любит.
— На, ешь и пей сок.
Она ответила ему презрительным взглядом:
— Как ты мог это сделать, Спенсер! Как ты посмел решить за меня, что мне нужно пережить страх перед полетами! Как ты посмел распоряжаться моей жизнью!
— О, прошу тебя! Возьми еду, бога ради!
— Я не хочу! Я хочу знать, сколько времени ты собирался мариновать меня здесь.
— Ты говоришь так, будто это тюрьма. Тебе здесь не понравилось? С тобой плохо обращались?
— Меня лишили права покинуть остров, когда я этого захочу.
— А ты хотела его покинуть?
— Не в этом дело. Дело в том, что я имела право знать правду.
— Как и я.
— Ты бы узнал правду, и очень скоро, — пробормотала она, чувствуя себя побежденной. Тошнота снова подступала к горлу. — И я собиралась тогда признаться тебе во всем. А ты когда собирался сказать мне правду?
— Давно уже, — усмехнулся он. — Я не предполагал, что ты долго здесь продержишься. Думал, ты уже через неделю начнешь сходить с ума. Думал, что тебе будет скучно здесь, надоедят эти насекомые и жара. Но ты оказалась молодцом, ангел мой. — Он снова протянул ей еду. — Возьми, слышишь?
— Не хочу, — отвернулась она. — Меня тошнит!
Не зная, что делать, она спустилась на берег к тем камням, на которых сидела в первый вечер. Сейчас у нее на душе было так же неспокойно, к тому же подташнивало.
Спенсер подошел сзади и протянул ей полную пригоршню крекеров.
— Мне нужно было догадаться, в чем дело, когда ты то и дело жевала печенье. Сколько уже дней тебе плохо?
— Два дня.
Он тяжело вздохнул и насильно сунул ей крекеры, после чего вернулся к самолету.
Дженна некоторое время тупо смотрела на крекеры. Ах, если бы они успокоили ее душу так же легко, как помогут ее желудку! Судя по возне, Спенсер укладывал вещи в самолет. Скоро он доставит ее домой, и они расстанутся.
Опустив голову на колени, она зарыдала. Изнутри накатывали тихие, но отчаянные рыдания. Она никак не могла остановиться — Спенсер не выносил женских слез, но ей было слишком тяжело. Наконец она выплакалась, вытерла лицо и устремила взгляд на волны.
Хорошо будет вернуться домой, помыться под горячим душем, привести себя в порядок, надеть нормальную одежду… но, боже, как она сможет жить без Спенсера! Она всегда считала, что любовь приносит с собой горе, но недооценивала его тяжесть. Она не сможет его забыть. Он будет присутствовать везде и во всем, все будет напоминать ей о нем, особенно его ребенок. Расстаться с ним равносильно тому, чтобы оторвать кусочек собственного сердца. Она уже чувствовала эту острую боль.
К горлу снова подкатили рыдания, и она проглотила комок и выпрямилась. Что толку рыдать, сказала она себе. Жизнь продолжается. Она переживет это горе. Ведь у нее будет ребенок.