Да и кому нужен страстный любитель приключений. И пусть с ним интересно, но, когда он нужен, его никогда нет рядом. Он скитается по всему свету, гоняясь за своими мечтами. К тому же он хитрый и коварный лжец.
Она медленно съела один крекер, затем другой. Раскрошив остатки в руке, она бросила их в воду, где ныряли крачки. Поднявшись, она подошла к воде и смыла следы слез. Затем, зная, что ей предстоит пережить самые тяжелые часы своей жизни, она пошла к самолету.
Он почти закончил сборы. Снял с колышков брезентовый навес, сложил в стопку полотенца и одеяла, снял с самодельного столика полотенце, игравшее роль скатерти. В лагере, который был их домом, стало так пусто и голо, что слезы снова подступили, но она удержала их. В жизни много горя, она уже переживала его, переживет и на этот раз.
— Тошнота унялась? — спросил Спенсер.
— Да.
— Тогда поешь вот это. — Он протянул ей банан и пакетик смеси овсяных хлопьев с изюмом и орешками.
Она не хотела спорить, чтобы не усугублять боль предстоящего расставания, и, хотя аппетита у нее не было, взяла еду.
Он смотрел на нее и ждал.
— Ну же, ешь.
— Я поем, когда ты упакуешь вещи.
— Я уже готов. Поешь перед взлетом.
Ей не понравилась его настойчивость.
— А ты ел?
— Я не голоден.
— Ну, и я не голодна.
— Тогда ешь ради ребенка.
— Это я сделаю потом, — отрезала она. Какие все-таки невыносимые эти мужчины! — А сейчас у меня нет аппетита.
— Хорошей матерью ты будешь!
— А тебе какое дело? Ты не хотел этого ребенка. Не хотел ответственности. Так что не беспокойся за него. Предоставь мне заботиться о ребенке.
Он посмотрел на нее, и она внутренне содрогнулась. Никогда еще она не видела, чтобы в его глазах сверкала такая холодная ярость.
Что ж, пусть так, подумала она, хотя сердце у нее больно заныло. Они со Спенсером больше никогда не будут друзьями. Если они не могут любить друг друга, то им останется ненависть. И пусть для нее это непосильная задача, но это единственный выход.
Спенсер, казалось, пришел к тому же выводу, потому что кивком указал ей на самолет. Он забрался следом за ней, пристегнул ремень и начал щелкать выключателями. Пропеллеры завертелись уже через несколько секунд.
— Подлец! — пробормотала она.
— Ага.
Стиснув зубы, она устремила вперед невидящий взгляд. Она не смотрела на Спенсера, когда он провел самолет до конца песчаной полосы и развернулся. Не взглянула на лагерь, когда они промчались мимо. У нее было слишком тяжело на сердце, чтобы испугаться, когда колеса оторвались от земли и самолет стал медленно набирать высоту.
Она думала только о том, чтобы скорее оказаться дома. До Саванны было полтора часа, а потом еще два с половиной до Род-Айленда.
Она подгоняла время, но оно тянулось бесконечно. Через некоторое время в надежде немного успокоиться она выглянула в окно.
— Что это за массив?
Он простирался вперед и назад, насколько видел глаз, и подозрительно походил на материк.
— Флорида, — бросил он.
— Если мы летим на север, как она здесь оказалась?
— Мы летим на юг.
— Но я живу на севере.
Он ничего не ответил, только еще сильнее стиснул зубы, отчего его профиль стал выглядеть еще более жестко. Он был напряжен и очень зол.
— Я думала, ты везешь меня домой.
— Я это и делаю.
— Я имела в виду мой дом.
У него заиграл желвак на скуле.
— Довольно, Спенсер! — заявила она, выпрямившись, насколько позволял пояс безопасности. — Ты решил меня привезти на этот остров. Теперь моя очередь решать. И я требую, чтобы ты доставил меня назад, в Род-Айленд.
— Я не полечу туда сейчас, — отрезал он.
— Почему? Тебе все равно до ноября нечего делать.
— Мне нужно подумать. Мне нужно время. Я не знаю, что делать.
— Тогда я тебе скажу, что делать. Доставь меня на Род-Айленд, высади меня там и отправляйся восвояси.
— Этого я не могу сделать.
— Почему это?
— Потому что мы еще не закончили.
— Мы, мы, при чем тут «мы»? Ты свое дело сделал — дал мне ребенка. Больше от тебя ничего не требуется. Я подписала все бумаги на этот счет.
— Ну а я ничего не подписывал! А свои бумаги можешь взять и сжечь, мне все равно. Они для меня ничего не значат.
Дженна посмотрела на него удивленно и недоверчиво.
Он сердито продолжал:
Я говорил тебе, что мне это будет трудно! Говорил, что я не могу стать отцом ребенка и не заботиться о нем. Я предупреждал тебя, Дженна, но ты, видно, считала эти бумаги защитой от меня. Но это не так! Я не могу забыть, что ты вынашиваешь моего ребенка, не могу! Не могу улететь и забыть о нем. Черт, думаешь, мне не интересно увидеть его? — Он с силой потер голову.
Дженна и думать боялась, к чему он клонит.
— Да, я запланировал эту поездку, — продолжал он, упорно глядя на горизонт. — Я думал: что ж, Спенсер, признайся, эта женщина волнует тебя. С ней было очень легко и приятно на Литл-Комптон и в Вашингтоне. И конечно, будет так же легко и приятно на твоих островах. А потом подумал об этом островке: вот будет здорово! Она привыкла к роскошным условиям. Посмотрим, как она поведет себя под палящим солнцем, когда вокруг один океан. Но я не обманывался. Действительно, мне интересно было посмотреть, как ты скиснешь, но я все равно мечтал о близости с тобой. И не только ради секса, я просто хотел быть с тобой.
Он крепко сжал губы и глубоко вздохнул.
— Эта мысль сводила меня с ума, я никак не мог дождаться нашей встречи. Со мной никогда такого не было, и, честно говоря, я и не хотел испытывать такие сильные чувства. Но я не мог с собой бороться и придумал, как нам провести на этом острове в полном уединении целых две недели. И как же было приятно делать все эти запасы! У меня было такое впечатление, будто я всю жизнь накапливал знания и только впервые приложил их к чему-то стоящему. Ты понимаешь?
Дженна молчала, зажав себе рот.
Он покачал головой:
— Да, это было чертовски здорово! Я хочу сказать, что ты не скисла, а, наоборот, вела себя отлично, ни разу ни на что не пожаловалась и получала такое же удовольствие, как и я. — У него дрогнул голос. — Никогда не забуду, какой ты была, когда сидела на берегу в трусиках и в моей бейсболке. Правду говорят, что сердце разрывается.
Ей показалось, что на глазах его блеснули слезы.
— Я мог бы остаться на этом островке на всю жизнь. Понимаешь? За двадцать три года я провел на одном месте не больше полугода, а там я готов был остаться навсегда, до конца жизни! — Он усмехнулся. — Во всяком случае, пока ты не забеременела бы. Но у тебя это быстро получилось, верно?
Дженна не могла выговорить ни слова, так сильно у нее стиснуло горло.
И теперь я просто не знаю, как мне быть! Я готов доставить тебя в Род-Айленд, но если я больше тебя не увижу, то не могу это сделать, это выше моих сил! Я не могу высадить тебя дома и улететь, и не только из-за ребенка. Главное, из-за тебя самой. Когда мы занимались любовью, я вовсе не думал о ребенке. Месяц назад ты сказала мне, что не забеременела, и я расстроился, но только из-за тебя. Я готов был продолжать наши попытки еще долго, потому что у меня было бы время подумать. Но ты уже беременна! Так что у меня уже нет времени на раздумья. И я просто не знаю, что делать.
— А чего ты хочешь? — робко спросила Дженна.
Он метнул на нее страшный взгляд:
— Жениться на тебе, вот чего! Представляешь? Я, который вечно скитаюсь по всему свету, хочу стать твоим мужем. Хочу, чтобы нас связывали законные узы. Хочу знать, что ты ждешь, когда я приеду домой. Хочу снова дарить тебе цветы, натирать тебя лосьоном от загара, носить твои туфли, сумки и книги. Хочу снова связывать тебе волосы своим галстуком. Хочу, чтобы наш ребенок носил мое имя. — Он снова бросил на нее устрашающий взгляд. — Но тебе это не нужно, и я тебя не виню. Ты сильная и волевая, у тебя есть собственная корпорация, собственный дом, а теперь и ребенок. Я не нужен тебе. — Он нахмурился. — Подтверди же это, Дженна!